Обжигающий фактор - [102]

Прайс свернул к своему дому и чуть нахмурился. Чтобы поставить машину в гараж, пришлось протискиваться мимо какого-то незнакомого автомобиля. Если это очередной ухажер Рейчел, для них же самих будет лучше, если они тихо-мирно занимаются. Еще одна тройка по точным наукам — и он посадит девчонку под замок до двадцати лет.

Прайс завел машину в гараж и хотел было взять дипломат с документами, но передумал. Все, на сегодня больше никакой работы. Принять душ — и в постель.

— Конни? Ты дома? — закричал он, перешагивая через груду приготовленного к стирке белья и направляясь к двери в кухню. — Конни! Ты?..

Судорожно выставив руку в сторону, он успел опереться на холодильник и кое-как устоять на пошатнувшихся ногах.

— Простите, генерал. Вы что-то сказали?

Эдвард Марин чуть покачивался из стороны в сторону, точно дерево под ветром. Или, скорее, точно изготовившаяся к броску змея. Он стоял за спиной у Рейчел, и на фоне его темного туловища смутно виднелось ее лицо — бледное пятно над кухонной стойкой.

— Нет…

Звук, сорвавшийся с губ несчастного отца, нельзя было назвать даже криком — скорее выдохом.

Прайс медленно шагнул влево, стараясь не делать резких движений и не сводя глаз с Марина. Того было практически не узнать. Волосы, обычно идеально приглаженные, спутались и блестели от пота, губы кривились в злобной ухмылке, оскаленные зубы словно бы не могли принадлежать человеку. Прайс видел и прежде у Марина проблески такого оскала, краткие и мимолетные. Но ему и в страшном сне не представлялось, каково будет, если то, что таится внутри маньяка, полностью вырвется на поверхность.

Когда Прайс вышел наконец из-за кухонной стойки и увидел, что стало с его маленькой девочкой, внутри у него все сжалось. Он согнулся пополам, и его чуть не вырвало.

— Что-нибудь съели, генерал?

Она была совершенно обнажена и привязана проволокой к кухонному стулу. Бледную кожу избороздили узкие разрезы — от шеи и до колен. В самых неглубоких ранах кровь уже начала останавливаться и запекаться, но из остальных так и текла алыми ручьями по телу. Прайс зажмурился, стараясь заблокировать замелькавшие в голове картины: рождение и детство дочери. В голове у него мутилось.

— Простите, генерал, я так невежлив. Вы, верно, беспокоитесь о вашей жене. Она там, наверху. Только, боюсь… она мертва.

— Сукин сын! — Голос вернулся к Прайсу вместе с могучим выбросом адреналина в кровь. — Я убью тебя!

Он шагнул вперед, но остановился: в воздухе сверкнул длинный охотничий нож. Обхватив сзади Рейчел обеими руками, Марин принялся медленными кругами размазывать кровь у нее на правой груди. Когда он зажал указательным и большим пальцами сосок девочки, голова ее чуть шевельнулась. Она была жива.

Прайс вынул из кармана револьвер девятого калибра.

— Прочь от нее! Живо!

Марин нагнулся чуть ближе к Рейчел, задевая ее волосы губами и нашептывая что-то на ухо. Прайс видел, как веки дочери затрепетали, но, не успела она поднять на него глаза, он снова твердо уставился в лицо Марину:

— Я сказал — прочь!

Марин задумчиво продолжал гладить сосок девочки, держа нож так близко к ее горлу, что Прайс не мог рискнуть и выстрелить.

— Хотите сказать ей что-нибудь, Ричард? Она еще в сознании. Вы дали мне вдоволь возможности напрактиковаться, как сохранять им сознание.

— Я сказал, прочь от нее, мерзавец!

На этот раз Прайс даже сумел закричать, но его голосу не хватало подлинной силы. Слезы начали затуманивать взор, и ему пришлось торопливо смахнуть их с глаз.

— Не понимаю, Ричард. Вы словно бы чем-то взволнованы? А ведь лазер важен по-прежнему, правда? Он был достаточно важен, чтобы во имя его жертвовать чужими дочерьми. — Марин глубоко вдохнул, словно упиваясь запахом волос Рейчел. — Впрочем, я вовсе не хочу вас расстраивать, Ричард. Я ей все рассказал. И не сомневаюсь — она гордится вами за те жертвы, что вы принесли во имя родины.

— Отойди от нее! — отчаянно завопил Прайс. — Пожалуйста!

Марин наконец повиновался и шагнул влево. Но на ходу полоснул девочку ножом по горлу.

— Нет!

Прайс безнадежно наблюдал, как кровь алой волной течет по плечам, груди и животу дочери, льется между голых ног и спадает на пол. Девочка словно бы даже и не поняла, что произошло. Лишь удивленно смотрела на него, пока свет, так ярко сиявший в ее глазах, не угас. Но за долю секунды до этого в глазах Рейчел вспыхнула искорка понимания. И упрека.

Прайса начало безудержно рвать. Он согнулся, силясь совладать с собой и не опускать направленного на Марина пистолета. Наконец сумев выпрямиться, он увидел, что Марин даже не шелохнулся. Так и стоял с издевательским сочувствием на лице.

— Вы меня не убьете, — промолвил он, когда Прайс направил дуло пистолета ему в грудь. — Подумайте о вашем долге. Подумайте об Америке.

Прайс ринулся на него, стреляя и стреляя с такой скоростью, с какой палец успевал нажимать на спусковой крючок. Марин пошатнулся, откинулся назад, пытаясь сохранить равновесие, и рухнул на пол. Прайс упал на колени рядом с ним, мысленно отмечая дыры в рубашке Марина прямо напротив сердца — но этого было еще недостаточно. Выпустив револьвер, он принялся молотить ненавистное лицо кулаком, чувствуя, как костяшки пальцев натыкаются на плоть, кости, зубы, видя, как разлетаются во все стороны брызги крови. Но и этого было еще недостаточно. Он снова схватил пистолет и изо всей силы замахнулся рукояткой.