Обжигающий фактор - [101]

Марин чуть-чуть нахмурился. Это возымело желаемый эффект.

— Может, войдете, доктор Марин? Если вы немного посидите, то наверняка дождетесь его…

Он сделал вид, что колеблется.

— А знаешь, наверное, и в самом деле так поступлю.

— Так вы и правда настоящий доктор? — спросила она, ведя его за собой через вестибюль в просторную гостиную. Джинсы на девочке изрядно потерты, так что на попке уже стали совсем белыми. Под тоненькой белой футболкой просвечивал лифчик, но Марин невольно задумался, а так ли этот лифчик нужен для столь маленькой груди.

— Если я верно понял твой вопрос, то нет. Я физик.

Рейчел повернулась к нему с грацией гимнастки — он знал, что она и занимается гимнастикой.

— Правда? Кошмар какой!

По лицу Марина снова расползлась улыбка — на сей раз почти даже искренняя. Открытая непосредственность и бьющая через край энергия Рейчел просто завораживали. Внезапно он осознал, что никогда не общался толком с девочками ее возраста. Даже когда он преподавал, в его классы приходили только после двадцати.

— Кошмар? Почему это?

— У меня завтра контрольная по физике. А я ни в зуб ногой. Всемирное тяготение. Черные дыры. Прошу прощения, но кому все это нужно?

Марин показал ей на ноги:

— Вот тебе, например. Земное тяготение не дает тебе разбить макушку о потолок.

Она снова состроила гримаску. Судя по всему, тема была еще более болезненной, чем даже фотография на столе у отца.

— Разреши. — Марин взял у нее с плеча полотенце. — Тяготение — это легче легкого. Иди сюда, я сейчас тебе покажу.

Он постелил край полотенца на стол, придавив его тяжелой вазой с фруктами, чтобы не сваливалось.

— А вот тут подержи.

Девочка повиновалась и, взяв другой край полотенца, туго натянула его.

— Допустим, полотенце — это космос. Представила?

— Ага, — кивнула она.

— Отлично. — Марин взял из вазы яблоко и положил его в центр полотенца. — А яблоко — планета, ладно?

— Ага.

— Смотри, что получается. — Он положил виноградинку на край полотенца, и они вместе смотрели, как она скатывается в углубление, образовавшееся от яблока. — Вуаля! Вот тебе и тяготение. Представь это в трех измерениях, вот и все.

Рейчел некоторое время еще смотрела вниз. А потом вдруг улыбнулась:

— Только и всего? А черная дыра?

— Тоже проще простого. Что, если бы это яблоко стало в десять раз больше и весом в тысячу фунтов? Что бы получилось?

— Ну, наверное, разорвало бы дыру в полотенце.

— В чем?

— То есть в космосе.

— А что бы сталось с виноградинкой?

— Выпала бы в дыру.

— Совершенно верно.

Девочка обдумывала услышанное.

— Но куда она попадает? Ведь куда-то должна?

— Очень умный вопрос, — промолвил Марин, искренне впечатленный. — Не знаю куда. Может, в другую Вселенную? Ну что, сойдет?

— Да-а. Думаю, вполне…

— Рейчел! С кем это ты там разговариваешь?

Донесшийся сверху женский голос временно разбил чары, навеянные на Марина этой прелестной полудевочкой-полудевушкой.

— Это твоя мама?

Рейчел кивнула.

— Может, поднимемся и поболтаем с ней?

Глава 58

Режущие глаза вспышки встречных фар словно бы идеально вписывались в ритм пульсирующей головной боли. Виски ломило. Ричард Прайс повернул голову так, чтобы видеть только правую сторону дороги, и вел машину, руководствуясь лишь периферийным зрением.

Шесть часов! Шесть часов позерства, улещиваний и бесконечных объяснений не привели ровным счетом ни к каким результатам.

Каждый раз, высидев на очередной долгой и томительной встрече, он уходил, говоря себе, что хуже некуда. И каждый раз ошибался.

Сначала это был просто типичный военный маразм: чванливые «избранники народа», которых заботливые папеньки избавили от военной службы — даже не читавшие материалы, которые приносил для обсуждения Прайс, — указывали ему, откуда ждать следующей угрозы Америке и как от нее лучше всего защититься. Ну разумеется, их стратегии никоим образом не были связаны с патриотическим пылом, зато определялись исключительно тем, что та или иная оборонительная система, которую они предлагали, разрабатывалась в их штатах.

Однако теперь встречи эти перешли на такой уровень абсурдности, что это выглядело уже совершенным сюрреализмом. Первое время перемены шли медленным темпом, но по мере развития системы «СТД» фокус интереса сместился просто-таки радикальнейшим образом.

Все эти люди явно никоим образом не были готовы к появлению полномасштабной космической оборонной системы. Они считали «СТД» очередной бездонной ямой, куда уходят денежки налогоплательщиков. И теперь начинали паниковать — выдумывать всякие бюджетные препятствия, каждый день менять требования и условия в попытке остановить — или хотя бы отсрочить — неотвратимое.

Свернув с автострады на ответвление к своему району, Прайс благодарно вздохнул: автомобиль окутала тихая мгла. Он вел машину почти автоматически, мысленно снова и снова проигрывая в голове недавнюю встречу. Его лишили доброй порции финансирования — в последней отчаянной попытке замедлить прогресс разработок. Но все равно ничего у них не получится. Марин вносил в проект столько непредсказуемости, что Прайс давно понял: перебои в денежном потоке могут оказаться губительны. Каждая минута, которую Марин посвящает проекту, на вес золота, и выжать из таких минут нужно по максимуму. Поэтому Прайс уже давно создал тайный резервный фонд, средств которого теперь хватит для завершения проекта. Возможно, будет трудновато, но, поскольку основные теоретические трудности преодолены, а Марин временно укрощен, задача вполне выполнима.