Темно-серые глаза с серебряными искрами, напоминавшие ночь, его глаза были ловушкой, и Габи попалась в нее.
В камине потрескивал огонь; и жар разгорался внизу ее живота, поднимаясь до самой шеи. Ей хотелось прервать разговор и пойти навстречу его беззвучному приглашению. Ей хотелось, чтобы работа закончилась, чтобы его спутница исчезла и чтобы Алим опустил ее на шелка простыней…
— Габи, — окликнула ее Марианна.
— Алим, — окликнула его спутница. Но Алим шел к ним.
— Va tuto bene?
Он спрашивал, все ли в порядке, и, хотя его итальянский был совершенным, в нем звучал густой акцент, лишая Габи способности ответить. Она не ожидала, что Алим подойдет.
Ответила Марианна, и спросила, что он думает о датах свадьбы.
— Да, это подойдет, — кивнул Алим, а потом посмотрел прямо на Габи: — Как твои дела, Габи?
Она смотрела на его губы, это было безопаснее, чем встречать взгляд.
— Прекрасно.
— Приятно слышать. — Алим отвернулся и ушел, но у Габи все равно перехватило дыхание. Остальные, наверное, не придали обмену репликами никакого значения, но Габи будет жить им неделями.
Алим знал ее имя!
— Ты не покажешь Моне бальный зал, пока я обсуждаю с Флер детали? — спросила Марианна. Под деталями подразумевались деньги.
— Конечно. — Габи встала и оправила юбку. Она ненавидела свой черный костюм с золотым логотипом и тяжелый кремовый топ с воротником-хомутом. Этот наряд подходил бы для похоронного бюро, а не для планирования свадьбы. Будь это ее собственная фирма, костюм был бы в зеленую, как ивовый лист, клетку с каплей розового. Она уже выбрала ткань. И она не стала бы носить черные туфли на высоком каблуке, на которых настаивала Бернадетта, — в них она чувствовала себя слишком высокой и тяжелой рядом с будущей невестой.
Увидев, как Алим и его блондинка входят в приватный лифт, Габи поджала губы: она завидовала блондинке, которую ожидала интимная встреча с Алимом и которая уже сейчас обвивалась вокруг него и что-то шептала на ухо.
Только когда двери лифта захлопнулись, отрезая парочку от фойе, Габи вспомнила, что ей надо заниматься чужой свадьбой.
В бальный зал вели большие двойные двери; Габи распахнула обе створки, чтобы Мона могла оценить полный эффект. Зал был великолепен. Сперва взгляд притягивали огромные хрустальные люстры, но каждая деталь была пиром для глаз.
— Molto bello… — выдохнула Мона; Габи с облегчением тоже перешла на итальянский. — Я помню этот зал совсем не таким!
— Алим, владелец отеля, полностью переделал его. Паркет начистили, люстры починили. «Гранде Лючия» снова превосходное место для свадьбы.
— Я знаю, — призналась Мона. — Вообще-то мы с Джеймсом здесь познакомились. Мои бабушка и дедушка отмечали здесь юбилей. А Джеймс навещал… — Мона оборвала себя. — Мне просто не нравится, что Флер принимает все решения только потому…
Мона прикусила язык. Она явно не хотела говорить лишнего. Из природного любопытства Габи хотела продолжения. Флер тоже избегала подробностей. В списке гостей со стороны жениха их было очень немного; только его свидетель прилетал из Шотландии. Отец Джеймса не упоминался. Может, Флер вдова…
Но это все было не ее дело; и она снова сосредоточилась на организации самой лучшей свадьбы.
— Представляю, как буду танцевать вечером под этими люстрами, — сказала Мона.
— Что может быть прекраснее… — согласилась Габи, и указала на маленькую галерею на западной стене, откуда в былые дни избранные гости наблюдали за происходящим в зале.
— Фотограф может сделать оттуда великолепные снимки. Фотограф, с которым я… то есть «Матримони ди Бернадетта» регулярно сотрудничает, снимает оттуда превосходные кадры. Потрясающие.
Она видела, что у Моны пробуждается интерес.
— Ты рассказывала про юбилей, — напомнила Габи.
— Бабушка и дедушка здесь поженились, — ответила Мона. — Иногда они показывают запись того, как танцуют на свадьбе.
— Правда?
— Я даже помню этот паркет по фотографиям с праздника. Словно переношусь в прошлое.
Да, даже паркет в бальном зале был великолепен: черное и красное дерево и дуб, выложенные в цветочные узоры и отполированные до блеска.
— Они до сих пор танцуют свой свадебный танец?
Мона кивнула, и Габи поняла, что место для свадьбы определено.
Играть будет струнный квартет, но Моне понравилось предложение Габи — станцевать первый танец под ту же запись, что и ее бабушка с дедушкой.
И так стала рождаться великолепная свадьба.
Сияющая невеста вернулась к Флер и Марианне обсуждать планы. А Габи, к своему изумлению, увидела, как давешняя блондинка сердито шагает через фойе. Что-то подсказывало ей, что Алим только что отцепил ее от себя вопреки ее воле.
Намного позже Габи позвонила Розе, чтобы сообщить о дате свадьбы.
— Я уже приступила к платью, — сообщила Роза. — Хотя времени для одного из моих платьев мало, даже если остается только подогнать.
Габи весь день занималась другими; но теперь она решила сделать что-нибудь для себя. Она до сих пор светилась счастьем оттого, что Алим перебросился с ней парой слов. Конечно, то, что он отослал любовницу, с ней никак не было связано, но Габи была мечтательницей, и ее фантазия уже разыгралась.
— Можно я приеду примерить серебряное платье? — спросила она.
