Обжалованию подлежит - [35]
Иллюстративен? Бывает подобное свойство у композитора? А если бывает — ну что ж! Петр, расширяя, как он выражался, кругозор своей половины, любил прибегать к наглядному методу, подкреплять «лекцию» иллюстрацией.
В сцене наводнения Оксану заворожили две идущие рядом музыкальные темы: безмятежно-яркое народное празднество и значительно ощутимое стихийное бедствие. Казалось, в зал сейчас хлынут бушующие волны Невы.
В антракте Настя сказала:
— Спасибо, я твою причесочку в божий вид привела. Видик был… разве что в Театре комедии народ веселить.
— С прической кончаю, завтра стригусь.
— Да ты что!
В обстановке праздничного фойе, в потоке нарядной гуляющей публики невесело прозвучало:
— Меня поджидают не в Театре комедии. Знаешь сама.
8
Объезд Ленинградского метрополитена, его первой трассы, в преддверии пуска которой Настя приезжала в Москву, отнесли на последний из трех отведенных Полуниным дней. Дню этому полагалось быть насыщенным, полным деловых впечатлений, без каких-либо тягостных разговоров и томительных пауз.
Перед выходом из дому Настя прошлась головной щеткой по Оксаниным волосам.
— Хочу представить тебя в лучшем виде. Ты для нашего коллектива уважаемый консультант. Начнем поход со станции «Технологический институт». Наземный вестибюль у нее вмонтирован в здание Главного управления.
— А если с «Площади Восстания»?
— Потянуло к вокзалу?
— Какой там вокзал… Давай для затравки на площадь. Лишний раз на Невский взгляну. Адмиралтейство, пожалуй, оттуда не увидать, но годится и шпиль на вестибюле метро. Шпиль, звезда, колоннада.
— Ишь ты, запомнила.
— Бьюсь об заклад, именно у колоннады ленинградцы назначают свидания, встречи. Вроде как у нашего Пушкина. Верно ведь говорю?
Интерьер «Площади Восстания» впечатляющ, особенно эскалаторный зал. Багряные стены подземного вестибюля напоминают обрамление дворца. Однако не царского. Рельефы на темы «Революция», «Ленин».
— Кр-расота?
— Красота.
— Поехали дальше.
На «Владимирской» рассмотрели мозаику «Изобилие». Настя не преминула сказать: «Изобилие — вот к чему мы стремимся!». «Пушкинская» примыкала к Витебскому вокзалу, откуда народ добирается на электричке в прославленный город Пушкин, тот, где лицей. До Пушкина Оксана обязательно доберется, в том случае, конечно, если ее не потащат под нож. Отмахнулась от навязчивых мыслей, дошли до торца подземного вестибюля, задержались против скульптуры поэта. Сидит, задумался; возможно, сочиняет стихи. Позади в виде декорации парк. Наверно, и его воспевал.
— Парк царскосельский, — взялась подсказывать Настя. — Через Пушкина на весь мир прогремел. И вообще что ни станция, то шибко художественная. И каждая на свой особенный лад.
— И названия подобрали какие-то ленинградские, — подхватила Оксана. — «Балтийская», «Нарвская», «Кировский завод» — он и есть тот знаменитый Путиловский?
На конечной станции «Автово» над кассовым залом выведено золочеными буквами: «Слава в веках». В войну здесь пролегала линия фронта. После, уже в больнице, соседка Оксаны, пережившая блокаду, любительница стихов, вставит старческим голосом посреди разговора:
Доехав до «Автова» решили немного пройтись, вдохнуть чистого воздуха, окунуться в мирную тишину. У Оксаны зароилось в голове: «Поутру и мне переходить линию фронта…». Настя брякнула несколько невпопад:
— До чего ж она, жизнь, хор-роша!
На окраинной улице, приютившей Оксану, было в вечерний час не то чтобы мглисто, но как-то непривычно белесо, смотришь как сквозь кисею. Задержались по выходе из ворот против остановки трамвая. Настя начала вдалбливать:
— Курс вдоль ограды налево. Свернешь. Минуешь «Кулинарию». За ней аптека. Дальше шестиэтажный кирпичный — с балконами, угловой. Надо бы тебя проводить, да не приведи бог, опоздаю. Запоминай: обогнула шестиэтажный, ищешь витрину — освещенная, бюсты в модных прическах. — Изобразила «бюст», комично взбив свои волосенки. — При входе тебе вдарит в ноздри приторный дух. — Сморщила пуговку-нос. — Ф-фу! Себя ихней дешевкой опрыскивать не давай, до больницы не выветрится.
— Тебя завтра ничто не задержит?
— Должны понимать, куда тебя провожаю.
«Кулинария», аптека, шестиэтажный. Витрина, выставляющая прически.
Город, чьи парикмахерские в блокаду захирели, теперь вправе ими гордиться: удобные, модно оформленные, особенно в центральных районах. В той, куда попала Оксана, оказалось тесно, душно и тускловато. Разве что фен-сушилка гудела по-современному. А уж до чего старалась радиоточка! Гремела никак уж не старомодно, обрушивая людям на головы то музыку, то резкие голоса. У входа возвышалась вешалка, эдакая вертикаль с рогами, торчащими в стороны у верхушки. В нос и впрямь «вдарили» ароматы — смесь одеколона, мыльной пены и льняного семени для закрутки волос.
Оксане требовались лишь острые ножницы, о чем мастерицы подозревать не могли. Стрижкой много не заработаешь. Бойкая толстушка, перебегая дорогу товаркам, подманила ее пухлой ручкой.
— Пожалуйста, присядьте сюда. — Указанное кресло примыкало к неряшливо глядевшему умывальнику; он вместе со склянками-банками расплывчато отражался в непротертом, затуманенном зеркале. — Я вами скоро займусь, вот только товарища отпущу. Давайте-ка накину вам на плечики пеньюар. — Достала из ящика нечто вроде накрахмаленной пелеринки. У «товарища» (как он очутился в дамском салоне, Оксана разобралась потом) поверх желтой футболки тоже белел пеньюар. Мастера Тому — так толстушку окликали товарки — туго облегал рабочий халат густо-голубого — спасибо, не белого — цвета. — Мы уже закругляемся, — Тома словно оправдывалась. — Подобную процедуру отпускаем только ему. Всех других направляем в косметику.
Какой школе приятно получить новичка вроде Женьки Перчихина? На родительском собрании одна мамаша прямо сказала: «Нельзя в классе держать такого негативиста». Ребята про это пронюхали, и пошло — Женька-Негативист. Слово понятное. Многие ребята увлекаются фото. Черное на негативе получается белым, а белое — черным. Хотите еще понятней? Женька не просто Женька, а Женька-Наоборот.Дома у Жени и вовсе не гладко. Стоит ему полниться в квартире Перчихиных, вещи словно бросаются врассыпную, — так уверяет Надежда Андреевна, мама.
Журнальный вариант повести Наталии Лойко «Ася находит семью» о судьбе девочки-сиротки Аси, попавшей в детский дом. Повесть опубликована в журнале «Пионер» №№ 2–6 в 1958 году.
За свою коротенькую жизнь Ася поглотила немало книжек, где самым несчастным ребенком был круглый сирота. И вот в голод, в разруху она осиротела сама. Ей страшно, теперь все ее могут обидеть, перехитрить… «Все очерствели потому, что бога забыли», — размышляет Ася.Ася провожает на фронт, на гражданскую войну, своего дядю — Андрея. Маленькая, в бархатном капоре, съехавшем набок, она стоит на площади возле вокзала, изнемогая от горьких дум. «Вся земля теперь неприютная, как эта площадь — замусоренная, взъерошенная, чужая» — так кажется Асе.Что же ее ожидает в новом, непонятном ей мире, какие люди займутся ее судьбой? Прежде, как помнится Асе, сирот забирали в приюты.
Это книга о двух путешествиях сразу. В пространстве: полтысячи километров пешком по горам Италии. Такой Италии, о существовании которой не всегда подозревают и сами итальянцы. И во времени: прогулка по двум последним векам итальянской истории в поисках событий, которые часто теряются за сухими строчками учебников. Но каждое из которых при ближайшем рассмотрении похоже на маленький невымышленный трагический или комический роман с отважными героями, коварными злодеями, таинственными загадками и непредсказуемыми поворотами сюжета.
Что может быть хуже, чем быть 39-летней одинокой женщиной? Это быть 39-летней РАЗВЕДЕННОЙ женщиной… Настоящая фанатка постоянного личного роста, рассчитывающая всегда только на себя, Дейзи Доули… разводится! Брак, который был спасением от тоски любовных переживаний, от контактов с надоевшими друзьями-неудачниками, от одиноких субботних ночей, внезапно лопнул. Добро пожаловать, Дейзи, в Мир ожидания и обретения новой любви! Книга Анны Пастернак — блистательное продолжение популярнейших «Дневник Бриджит Джонс» и «Секс в большом городе».
Знакомьтесь, Рик Гутьеррес по прозвищу Кошачий король. У него есть свой канал на youtube, где он выкладывает смешные видео с котиками. В день шестнадцатилетия Рика бросает девушка, и он вдруг понимает, что в реальной жизни он вовсе не король, а самый обыкновенный парень, который не любит покидать свою комнату и обожает сериалы и видеоигры. Рик решает во что бы то ни стало изменить свою жизнь и записывается на уроки сальсы. Где встречает очаровательную пуэрториканку Ану и влюбляется по уши. Рик приглашает ее отправиться на Кубу, чтобы поучиться танцевать сальсу и поучаствовать в конкурсе.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.