Обжалованию не подлежит - [28]
Неоправданно выяснять, кто первый сказал: «С Климовым было по-другому».
Он услышал эту реплику.
— Ну что ж, со мной будет иначе.
Они пожали плечами. В конце концов, он начальник, это его право.
Чурляев облизывает губы.
Не сомневаюсь, Сергей так и сказал — «иначе». Не лучше, а иначе. Не следует спешить с осуждением, и все-таки ты ошибся, Сережа.
— Сначала снял бригадира арматурщиков… Шуметь не стали. Костин не ангел. Мы его предупреждали раньше: «Брось сквалыжничать. Из-за куска трубы совесть теряешь». Вроде помогло… Может, не стал на много лучше, но думать стал. Зачем ему понадобился этот инструмент, точно не знаю. Говорит, халтура подвернулась. Наверно, так и было. Наутро Сергей Дмитриевич вызвал и уволил по 47-й. Сунул волчий паспорт в зубы, и все. Шагай, Костин, строй новую жизнь. Вообще обидно, но смолчали. Было за что — значит, баста, терпи. Дальше хуже. Уволил прораба. Так нельзя, Николай Петрович терпимее был… Мы все знали, кто такой Сотин. Если бы не тот случай, человеком бы стал. Он ведь со мной перед самой аварией разговор имел. Мальчишку на воспитание взять хотел. Может, и не дали бы. Наверняка б не дали — две судимости. А если подумать — ведь как Николай Петрович в человека верил. Иногда даже жуть брала. А все равно верил. А тут всех под один ранжир. Но почему? Неужели шестой участок воспитывать надо? Мое рассуждение какое? Взялся человек за дело. Берись за него так, чтобы люди тебе верили. Понимали тебя. Три раза я к Сергею Дмитриевичу на разговор напрашивался. Зайдешь — некогда, потом. Через день снова: «Разговор имею, время назначьте». А он и глаз не поднимет.
— Знаю я ваши разговоры. Если сами к склокам интерес проявляете, то у меня иной круг обязанностей.
— Вижу, расположения никакого, одна недоброжелательность. Надо бы сдержаться, да не получилось — вспылил: «Мы у вас не в услужении. Я парторг. Народ действий ваших не одобряет».
— Ах, парторг, — говорит. — Прекрасно. Но вы еще бригадир монтажников, за работу которых несете персональную ответственность.
— Какой разговор, все ясно. — Хлопнул дверью и ушел. На следующий день, смотрю, народ у доски объявлений колобродит. Подошел… А там вот эта штука висит. — Чурляев сопит, морщит сосредоточенно лоб, перекладывает из одного кармана в другой бумажки, деньги, носовой платок, снова бумаги, наконец достает помятый лист, виновато разглаживает его и кладет на стол. — Вот, полюбопытствуйте.
— «Приказ № 211
За систематическое нарушение бригадой монтажников трудовой дисциплины, невыполнение установленных объемов работ и срыв производственных графиков приказываю: руководителю бригады монтажников Чурляеву В. Д…»
— Виктором Демьянычем меня кличут, — обеспокоенно вставил Чурляев.
— «… Бригадиру монтажников Чурляеву В. Д. объявить строгий выговор.
Рабочих Васильчикова, Никандрова, Самсонова направить на переаттестацию в целях подтверждения своей квалификации, согласно обозначенному разряду».
Чурляев угрюмо теребит скатерть.
— Такие дела. В конце рабочего дня вызывает… «Садитесь». Сел. «Я, — говорит, — к вам, Чурляев, как к специалисту, претензий не имею, однако в наших общих интересах вам лучше поискать работу в другом месте…» Мол, что до меня, готов оказать содействие, да и сами приглядывайтесь…Вступать с вами в полемику, на которую вы настроились, желания нет, а если начистоту, и времени нет. Вот такая история.
Про объем выполненных работ объяснять не буду. Поставку арматуры сорвали начисто. Какие объемы могут быть. По такой мерке подходить. На день бумаги не хватит приказы писать.
Ну, а трудовую дисциплину нашу можно и проверить. Ребята тут ни при чем. Виноват я, меня и накажите… Без согласования с ним проводить друзей в армию отпустил двоих. Отгул за свой счет подписал. Положено — отвечу. Я коммунист, мне мораль читать не надо… Только сколько работаю, не было на участке свары такой… Не было. Если вопросы имеете, готов пояснить.
— Ты чай пей… — Игин приглушенно кашлянул в кулак.
— Я вообще-то не любитель. Ипполит Кондратыч…
— Понятно. Надеюсь, коньяк у тебя отвращения не вызывает.
— Да нет как-то. Просто настрой не тот.
— Про свой настрой ты вон целый час говорил, теперь рюмку коньяку выпей. В самый раз будет. Я тебя спаивать не расположен.
Чурляев неопределенно повел плечами, будто заранее настроился вздрогнуть, ходко выпил коньяк и сказал: «Бррр…»
— Ну вот, другой разговор. Лимон бери… Вопросов, я думаю, задавать тебе мы не будем. — Игин взъерошил сбежавшие на затылок, но все еще густые волосы, причмокнул губами… — М-да… Не будем. Слава богу, следствие вести не обучены. А за разговор спасибо. И пришел кстати. В подобных делах половики в прихожих вытирать нечего.
— Тогда я…
— Ну, раз не терпится, — кивнул Игин и устало улыбнулся. — Дома, между прочим, тоже люди.
Мы провожаем Чурляева вместе. На этот раз в передней горит свет.
— Вы задержитесь на минутку.
Я понимающе киваю и пропускаю Чурляева вперед… Он тоже кивает, и тоже понимающе.
Дверной замок мягко щелкает, Игин осторожно берет меня за локоть…
— Чай остыл.
Мы снова сидим друг против друга, только теперь на месте Чурляева — я.
— Алексей Федорович! — У Игина определившаяся раз и навсегда привычка всех называть по имени и отчеству. Возраст не имеет значения. — Делать какие-либо пояснения к услышанному, видимо, лишнее. Вы, кажется, друзья с Тельпуговым?
«Сейчас, когда мне за 80 лет, разглядывая карту Европы, я вдруг понял кое-что важное про далекие, но запоминающиеся годы XX века, из которых более 50 лет я жил в государстве, которое называлось Советский Союз. Еще тогда я побывал во всех без исключения странах Старого Света, плюс к этому – в Америке, Мексике, Канаде и на Кубе. Где-то – в составе партийных делегаций, где-то – в составе делегации ЦК ВЛКСМ как руководитель. В моем возрасте ясно осознаешь, что жизнь получилась интересной, а благодаря политике, которую постигал – еще и сложной, многомерной.
Куда идет Россия и что там происходит? Этот вопрос не дает покоя не только моим соотечественникам. Он держит в напряжении весь мир.Эта книга о мучительных родах демократии и драме российского парламента.Эта книга о власти персонифицированной, о Борисе Ельцине и его окружении.И все-таки эта книга не о короле, а, скорее, о свите короля.Эта книга писалась, сопутствуя событиям, случившимся в России за последние три года. Автор книги находился в эпицентре событий, он их участник.Возможно, вскоре герои книги станут вершителями будущего России, но возможно и другое — их смоет волной следующей смуты.Сталин — в прошлом; Хрущев — в прошлом; Брежнев — в прошлом; Горбачев — историческая данность; Ельцин — в настоящем.Кто следующий?!
В своих новых произведениях — повести «Свадебный марш Мендельсона» и романе «Орфей не приносит счастья» — писатель остается верен своей нравственной теме: человек сам ответствен за собственное счастье и счастье окружающих. В любви эта ответственность взаимна. Истина, казалось бы, столь простая приходит к героям О. Попцова, когда им уже за тридцать, и потому постигается высокой ценой. События романа и повести происходят в наши дни в Москве.
Новая книга Олега Попцова продолжает «Хронику времен «царя Бориса». Автор книги был в эпицентре политических событий, сотрясавших нашу страну в конце тысячелетия, он — их участник. Эпоха Ельцина, эпоха несбывшихся демократических надежд, несостоявшегося экономического процветания, эпоха двух войн и двух путчей уходит в прошлое. Что впереди? Нация вновь бредит диктатурой, и будущий президент попеременно обретает то лик спасителя, то лик громовержца. Это книга о созидателях демократии, но в большей степени — о разрушителях.
Человек и Власть, или проще — испытание Властью. Главный вопрос — ты созидаешь образ Власти или модель Власти, до тебя существующая, пожирает твой образ, твою индивидуальность, твою любовь и делает тебя другим, надчеловеком. И ты уже живешь по законам тебе неведомым — в плену у Власти. Власть плодоносит, когда она бескорыстна в личностном преломлении. Тогда мы вправе сказать — чистота власти. Все это героям книги надлежит пережить, вознестись или принять кару, как, впрочем, и ответить на другой, не менее важный вопрос.
В книгу включены роман «Именительный падеж», впервые увидевший свет в «Московском рабочем» в серии «Современный городской роман» и с интересом встреченный читателями и критикой, а также две новые повести — «Без музыки» и «Банальный сюжет». Тема нравственного долга, ответственности перед другом, любимой составляет основу конфликта произведений О. Попцова.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Тюрьма на севере штата Нью-Йорк – место, оказаться в котором не пожелаешь даже злейшему врагу. Жесткая дисциплина, разлука с близкими, постоянные унижения – лишь малая часть того, с чем приходится сталкиваться юным заключенным. Ори Сперлинг, четырнадцатилетняя балерина, осужденная за преступление, которое не совершала, знает об этом не понаслышке. Но кому есть дело до ее жизни? Судьба обитателей «Авроры-Хиллз» незавидна. Но однажды все меняется: мистическим образом каждый август в тюрьме повторяется одна и та же картина – в камерах открываются замки, девочки получают свободу, а дальше… А дальше случается то, что еще долго будет мучить души людей, ставших свидетелями тех событий.
Я был примерным студентом, хорошим парнем из благополучной московской семьи. Плыл по течению в надежде на счастливое будущее, пока в один миг все не перевернулось с ног на голову. На пути к счастью мне пришлось отказаться от привычных взглядов и забыть давно вбитые в голову правила. Ведь, как известно, настоящее чувство не может быть загнано в рамки. Но, начав жить не по общепринятым нормам, я понял, как судьба поступает с теми, кто позволил себе стать свободным. Моя история о Москве, о любви, об искусстве и немного обо всех нас.