Обычный человек - [42]
— А для чего вам тогда трактор?
— Вывожу на нем лишнюю землю. Я уже столько лет здесь работаю, что знаю, сколько земли увезти, а сколько — оставить. У меня есть прицеп, и первые десять кузовов я вывожу, а то, что остается, кидаю туда, на фанеру. Вон там они, видите? Я кладу три листа фанеры один на другой, чтобы земля не попадала на траву. Так что всю землю, что у меня остается, я кладу на фанеру. Это то, что пойдет обратно в могилу. Затем я укрываю все вот этим зеленым ковром. Стараюсь, чтобы все выглядело красиво и чтобы семья была довольна. Видите — в самом деле похоже на траву.
— А как вы копаете могилу? Вы не против, что я вас расспрашиваю?
— Нет, не против, — ответил могильщик, все еще стоявший по колено в яме, которую он рыл. — А вот многим на это дело наплевать. Для людей это даже лучше: меньше знаешь — крепче спишь.
— А мне это очень интересно, — заверил он могильщика. Ему действительно это было интересно. Ему не хотелось уходить.
— Во-первых, у меня есть карта. На ней показаны все могилы, все места захоронения, все участки, которые когда-то были куплены на этом кладбище. С помощью карты можно найти любой нужный вам участок, приобретенный бог знает когда-полвека, а то и три четверти века тому назад. Однажды, чтобы определить границы участка, я пришел сюда со щупом. Длинный такой железный штырь, футов семь, не меньше. Так вот, беру я этот щуп и втыкаю в землю на два-три фута. Вот так и определяю, где кончается одна могила и начинается другая. Бабах-воткнешь и слушаешь, есть ли звук удара о гроб. А затем беру палку и намечаю, где будет находиться другая могила. Затем я приношу деревянную рамку, кладу ее на землю и делаю разметку. Для этого я беру острую лопатку. Так что сначала я вырезаю дерн по размерам рамки. Потом я нарезаю дерн на квадраты со стороной в один фут каждый и кладу куски срезанного дерна подальше от могилы, чтобы никто их не видел, потому что мне не нужны никакие неприятности во время похорон. Чем меньше грязи, тем легче уборка. А я терпеть не могу беспорядок. Я обычно кладу широкую доску рядом с соседней могилой и вилами переношу туда квадрат за квадратом. Там я складываю куски дерна в штабель, и оттуда я с легкостью могу забрать их, когда они мне понадобятся. Все это у меня отнимает примерно час. Это самая трудная часть моей работы. Но когда я справляюсь с ней, я начинаю копать. Я привожу трактор вместе с прицепом. Так что сначала я копаю. Вот этим-то я и занимаюсь сейчас. А мой сын копает там, где почва становится тяжелой. Он сильнее меня. Он обычно приходит, когда я уже выдыхаюсь. Когда он занят или его нет рядом, я сам все докапываю до конца. Но если он здесь, я всегда поручаю ему самую тяжелую работу. Мне пятьдесят восемь, и теперь я уже не так крепок, как был когда-то. Мне уже становится тяжело копать так, как раньше. Когда он начал помогать мне, он все время был у меня под рукой, и мы копали по очереди. Это было здорово. Потому что он был еще молодым и у меня хватало времени поговорить с ним — тогда мы часто оставались наедине: он и я.
— А о чем вы разговаривали?
— Ну конечно не о кладбищах, — сказал могильщик, заливаясь смехом. — Не о том, о чем я с вами говорю.
— А о чем же?
— О самом разном. Вообще о жизни. Вообще — то я копаю первую половину ямы. Я беру две лопаты: квадратную совковую, когда работа идет легко и ты можешь набрать зараз побольше земли, а затем я беру в руки остроконечную штыковую — самую обычную лопату. Такую, которую всегда берут, чтобы копать землю, — стандартную лопату. Но если земля легкая, особенно по весне, когда почва еще не слиплась и земля еще не влажная, я беру большую совковую лопату и набираю полные ковши. Сбрасываю их в открытый прицеп. Я копаю могилу с начала до конца, и когда устаю, прошу сына помочь мне спрямить углы. Для этого я беру прямые вилы — они еще называются квадратные вилы. Если надо обрезать края, подровнять их немного, сделать скос на прямой угол — вот тут-то они и нужны. Ни на минуту нельзя забывать о прямых углах, пока работаешь. Первые десять порций отправляются в прицеп, и я развожу землю по кладбищу, подсыпаю там, где могилы просели, где надо подбросить чуть-чуть, а когда разгружу кузов, возвращаюсь назад и снова заполняю его землей. И так десять раз подряд. Десять больших порций земли на вывоз. И тогда полработы уже сделано. Это примерно три фута в глубину.
— И сколько времени вам нужно, чтобы выкопать могилу, если считать от начала и до конца?
— Примерно три часа до самого конца. А иногда даже и четыре. Все зависит от того, как идет работа. Мой сын — отличный землекоп. И то ему нужно часа на два — два с половиной больше, чем мне. На целый день хватает. Я обычно прихожу часиков в шесть утра, а сын приходит около десяти. Но сейчас он занят, и я сказал ему, чтобы приходил, когда сможет. Если днем жарко, он приходит копать ночью, когда становится прохладнее. У евреев всегда так: предупреждают только за день, и тогда надо все делать очень быстро. А вот на христианском кладбище, — могильщик указал рукой на большое, далеко простиравшееся кладбище, что лежало через дорогу, — хозяин похоронного бюро предупреждает нас за два-три дня.
«Американская пастораль» — по-своему уникальный роман. Как нынешних российских депутатов закон призывает к ответу за предвыборные обещания, так Филип Рот требует ответа у Америки за посулы богатства, общественного порядка и личного благополучия, выданные ею своим гражданам в XX веке. Главный герой — Швед Лейвоу — женился на красавице «Мисс Нью-Джерси», унаследовал отцовскую фабрику и сделался владельцем старинного особняка в Олд-Римроке. Казалось бы, мечты сбылись, но однажды сусальное американское счастье разом обращается в прах…
Женщина красива, когда она уверена в себе. Она желанна, когда этого хочет. Но сколько испытаний нужно было выдержать юной богатой американке, чтобы понять главный секрет опытной женщины. Перипетии сюжета таковы, что рекомендуем не читать роман за приготовлением обеда — все равно подгорит.С не меньшим интересом вы познакомитесь и со вторым произведением, вошедшим в книгу — романом американского писателя Ф. Рота.
Блестящий новый перевод эротического романа всемирно известного американского писателя Филипа Рота, увлекательно и остроумно повествующего о сексуальных приключениях молодого человека – от маминой спальни до кушетки психоаналитика.
Филип Милтон Рот (Philip Milton Roth; род. 19 марта 1933) — американский писатель, автор более 25 романов, лауреат Пулитцеровской премии.„Людское клеймо“ — едва ли не лучшая книга Рота: на ее страницах отражен целый набор проблем, чрезвычайно актуальных в современном американском обществе, но не только в этом ценность романа: глубокий психологический анализ, которому автор подвергает своих героев, открывает читателю самые разные стороны человеческой натуры, самые разные виды человеческих отношений, самые разные нюансы поведения, присущие далеко не только жителям данной конкретной страны и потому интересные каждому.
Его прозвали Профессором Желания. Он выстроил свою жизнь умело и тонко, не оставив в ней места скучному семейному долгу. Он с успехом бежал от глубоких привязанностей, но стремление к господству над женщиной ввергло его во власть «госпожи».
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.