Объясняя религию. Природа религиозного мышления - [40]
Поймать вора (с помощью систем логического вывода)
Системы психики сложны и соединяются сложными связями. В какой-то мере эта сложность дает ключ к пониманию того, почему у людей существуют религиозные представления. К счастью, с самым значимым для нашей темы аспектом организации психики мы уже знакомы. В предыдущей главе я упомянул, что все объекты, с которыми мы сталкиваемся, мысленно распределяются по разным онтологическим категориям с присущими каждой ожиданиями. Обращение к онтологическим категориям не означает, что мы просто причисляем предметы и явления окружающего мира к тому или иному обширному классу (например, все округлое, пушистое или покрытое перьями – к животному миру, а плоские поверхности и острые углы – к механизмам). Смысл онтологических категорий в том, что стоит нам, руководствуясь внешним впечатлением или ощущениями, причислить объект к животным, людям или предметам, как мы начинаем делать о нем некие умозаключения. В зависимости от того, животное это, человек, рукотворный предмет или природный объект вроде скалы, мы считываем разные сигналы и обрабатываем данные по-разному. Если шевельнулась ветка, вероятно, ее что-то качнуло. Если шевельнулась нога животного, скорее всего, это его сознательное действие.
Из сказанного выше может сложиться впечатление, что сортировка объектов окружающего мира по онтологическим признакам и выведение категорийно-обусловленных умозаключений – процесс целенаправленный и осмысленный. Вовсе нет. Опознавательные признаки сознание выдает непрерывно, нам не приходится о них задумываться. Чтобы убедиться, насколько гладко работают системы логического вывода, представьте себе следующую сцену.
Через заднюю дверь дома в тихом благополучном пригороде выходит элегантный старик в шляпе. Пересекая газон, он на ходу прячет в карманы отвертку и небольшой ломик, а потом, оглянувшись несколько раз по сторонам, идет дальше по тротуару. Недалеко от дома девочка играет с большим лабрадором на поводке. Заметив в соседнем саду кошку, пес кидается туда и вырывает поводок из рук девочки. Пес несется за кошкой по тротуару, сбивает старика, тот падает ничком, и его шляпа катится в канаву. Старик вскрикивает от боли – выпавшая из кармана отвертка проткнула ему руку. Поднявшись, он ковыляет прочь, потирая окровавленную ладонь, шляпа валяется в канаве. Однако вы не единственный, кто все это видит: шляпу подбирает полицейская, обходящая участок. Догнав старика, она трогает его за плечо, восклицая: «Стойте!» Старик оборачивается и вздрагивает от явного испуга при виде представителя закона, оглядывается, словно ища куда сбежать, и наконец со словами: «Ладно, ваша взяла» – вытаскивает из карманов пригоршни колец и ожерелий и отдает их ошарашенной полицейской.
Сцена, хоть и не литературный шедевр (до Джейн Остин нам далеко), хорошо иллюстрирует участие разных систем логического вывода в восприятии простых на первый взгляд, событий. Наблюдай вы это все воочию, что-то из происходящего оказалось бы для вас неожиданностью, но ничего непонятного вы в этой сцене не нашли бы. И это не потому, что некий мыслительный центр в мозге старательно анализирует «происходящее со стариком, девочкой, собакой и полицейской», а потому, что разные аспекты происходящего обрабатывает совокупность разных систем.
• Понимание механических процессов. Собака вырывает поводок из руки девочки и сбивает с ног прохожего. Крепление поводка к ошейнику прочнее, чем хватка девочки, а прохожий падает, потому что и он, и собака – физические тела, которые сталкиваются, когда их траектории пересекаются. Это явление автоматически отображается в нашем сознании благодаря комплексу механизмов, которые отвечают за «интуитивную физику», как ее называют психологи по аналогии с физикой как наукой.
• Понимание физических причинно-следственных связей. В наблюдаемой нами сцене собака сбивает идущего человека, потом вы видите, как тот теряет равновесие и падает. Но описывать вы это будете по-другому. Человек упал потому, что его сбила с ног бегущая собака. Происходящее вокруг нас – это не просто череда событий, зачастую между ними прослеживаются причинно-следственные связи. Однако причину вы не видите, по крайней мере в буквальном смысле. Вы видите события, а ваш мозг устанавливает причинно-следственные связи между ними.
• Распознавание целенаправленного движения. Собака несется по улице в определенном направлении, которое указывает на местонахождение кошки. Выражаясь более привычным языком, цель собаки – оказаться рядом с кошкой. Если бы вы видели только само движение, то решили бы, что собаку тянет к кошке какой-то невидимой силой, но системы логического вывода в сознании подсказывают, что эта невидимая сила – у пса в голове, в его желании добраться до того, что он воспринимает как добычу.
• Отслеживание участников. Сцена понятна для свидетеля, только если отслеживать действия разных участников и создавать отдельное «досье» на каждого с данными о том, что с ними произошло или что каждый сделал. Что может быть проще – если специальная система в мозге делает моментальный снимок каждого участника и ежесекундно идентифицирует их заново, несмотря на то что они меняют положение в пространстве, частично заслоняются, попадают в разные режимы освещенности и т. д.
Ничто не мешает нам описывать и объяснять человеческие сообщества так же точно и столь же успешно, как и все прочее в мире, используя научный инструментарий. Так рассуждает эволюционный психолог Паскаль Буайе в этой новаторской книге. Сопоставляя последние достижения эволюционной биологии, психологии, генетики, экономики и других научных дисциплин, автор представляет новый взгляд на устройство человеческих обществ. Буайе убедительно доказывает, насколько значимую роль когнитивные процессы играют в том, как люди выстраивают иерархии, семейные и гендерные нормы, как возникают межгрупповые конфликты и этнические стереотипы. В фокусе его внимания находится принципиальный вопрос: как выработанные в ходе эволюции способности и предрасположенности человека объясняют то, как мы живем в обществе? И почему данные естественных наук критически важны для понимания исторических событий и социальных процессов?
Монография посвящена истории высших учебных заведений Русской Православной Церкви – Санкт-Петербургской, Московской, Киевской и Казанской духовных академий – в один из важных и сложных периодов их развития, во второй половине XIX в. В работе исследованы организационное устройство духовных академий, их отношения с высшей и епархиальной церковной властью; состав, положение и деятельность профессорско-преподавательских и студенческих корпораций; основные направления деятельности духовных академий. Особое внимание уделено анализу учебной и научной деятельности академий, проблем, возникающих в этой деятельности, и попыток их решения.
Предлагаемое издание посвящено богатой и драматичной истории Православных Церквей Юго-Востока Европы в годы Второй мировой войны. Этот период стал не только очень важным, но и наименее исследованным в истории, когда с одной стороны возникали новые неканоничные Православные Церкви (Хорватская, Венгерская), а с другой – некоторые традиционные (Сербская, Элладская) подвергались жестоким преследованиям. При этом ряд Поместных Церквей оказывали не только духовное, но и политическое влияние, существенным образом воздействуя на ситуацию в своих странах (Болгария, Греция и др.)
Книга известного церковного историка Михаила Витальевича Шкаровского посвящена истории Константино польской Православной Церкви в XX веке, главным образом в 1910-е — 1950-е гг. Эти годы стали не только очень важным, но и наименее исследованным периодом в истории Вселенского Патриархата, когда, с одной стороны, само его существование оказалось под угрозой, а с другой — он начал распространять свою юрисдикцию на разные страны, где проживала православная диаспора, порой вступая в острые конфликты с другими Поместными Православными Церквами.
В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника.
Если вы налаживаете деловые и культурные связи со странами Востока, вам не обойтись без знания истоков культуры мусульман, их ценностных ориентиров, менталитета и правил поведения в самых разных ситуациях. Об этом и многом другом, основываясь на многолетнем дипломатическом опыте, в своей книге вам расскажет Чрезвычайный и Полномочный Посланник, почетный работник Министерства иностранных дел РФ, кандидат исторических наук, доцент кафедры дипломатии МГИМО МИД России Евгений Максимович Богучарский.
Постсекулярность — это не только новая социальная реальность, характеризующаяся возвращением религии в самых причудливых и порой невероятных формах, это еще и кризис общепринятых моделей репрезентации религиозных / секулярных явлений. Постсекулярный поворот — это поворот к осмыслению этих новых форм, это движение в сторону нового языка, новой оптики, способной ухватить возникающую на наших глазах картину, являющуюся как постсекулярной, так и пострелигиозной, если смотреть на нее с точки зрения привычных представлений о религии и секулярном.