Объясняя постмодернизм - [54]

Фактически это направление левой мысли согласилось с тем, о чем правые коллективисты говорили уже давно: что люди нерациональны по своей природе, что в политике надо призывать к иррациональным страстям и их использовать.

Уроки маоизма соединились с уроками виднейшего философа новых левых – Герберта Маркузе.

Маркузе и Франкфуртская школа: Маркс плюс Фрейд, или Угнетение плюс подавление

Прежде чем прославиться в Америке в 1960-е годы, Маркузе долгое время трудился в окопах академической философии и социальной теории. Он изучал философию во Фрайбурге у Гуссерля и Хайдеггера, позже став ассистентом обоих. Его первая крупная публикация была попыткой синтезировать хайдеггерианскую феноменологию с марксизмом[284].

Его искренняя преданность марксизму в сочетании с его хайдеггерианским недоверием к рационалистическим элементам марксизма побудили Маркузе присоединиться к зарождающейся Франкфуртской школе социальной мысли. Франкфуртская школа была свободным объединением в основном немецких интеллектуалов с центром в Институте социальных исследований, которым с 1930 года руководил Макс Хоркхаймер.

Хоркхаймер получил философское образование, защитив докторскую диссертацию по философии Канта в 1923 году. После этой работы Хоркхаймер сразу перешел к изучению проблем, связанных с социальной философией и политикой. В конце 1920-х, когда Маркузе работал над теоретической интеграцией Маркса и Хайдеггера, Хоркхаймер пришел к некоторым пессимистическим выводам о возможности реальных политических изменений.

Отвечая на вопрос, почему немецкий пролетариат уклонялся от восстания, Хоркхаймер предложил разделить политически значимые категории на отдельные составляющие, утверждая, что каждая из них неспособна добиться чего-либо значительного[285]. Вполне естественно, что Хоркхаймер начал свой анализ с рабочего класса, разделив его на занятых и безработных. Он отметил, что положение работающих не так уж плохо и, по-видимому, они вполне довольны своей жизнью. Именно безработные находятся в самом плачевном состоянии. При этом их положение постоянно ухудшается, поскольку автоматизация производства приводит к увеличению безработицы. Но безработные – это также наименее образованный и наименее организованный класс, что не позволяет разбудить их классовое сознание. Ярким признаком этого является колебание их избирательских предпочтений между коммунистами, которые слепо следуют за Москвой, и национал-социалистами, которые просто являются сборищем нацистов. Единственная другая партия – это социал-демократы, но они слишком прагматичные и слишком много говорят о реформах, чтобы быть эффективными.

Итак, заключил Хоркхаймер, условия для прихода социализма безнадежны. Работающие слишком довольны, безработные слишком рассеянны, социал-демократы слишком слабы, коммунисты слишком авторитарны, а национал-социалисты не обсуждаются.

Чтобы вылезти из болота, члены Франкфуртской школы задумались о том, чтобы подключить более комплексную социальную психологию к экономической и исторической логике марксизма. Традиционный марксизм подчеркивал неумолимые законы экономического развития и преуменьшал значение личности в истории. Поскольку те концепции марксизма, которые не получили серьезного развития, было проще обойти, философы Франкфуртской школы предположили, что история в значительной степени создается личностями, а особенно тем, как эти личности ощущают себя психологически и понимают свою экзистенциальную ситуацию. Включение в марксизм более совершенной социальной психологии объяснит, почему революция не произошла, и подскажет, что необходимо для ее осуществления.

За изощренной социальной психологией Франкфуртская школа обратилась к Зигмунду Фрейду. Фрейд, применяя свои психоаналитические теории к социальной философии, в своей книге «Недовольство культурой» (1930) утверждал, что цивилизация – это нестабильный поверхностный феномен, основанный на подавлении инстинктивной энергии. Биопсихологически человек представляет собой совокупность агрессивных и конфликтующих инстинктов, постоянно требующих немедленного удовлетворения. Однако их постоянное немедленное удовлетворение сделало бы социальную жизнь невозможной, поэтому цивилизация развивалась путем постепенного подавления инстинктов и принуждала проявлять их в вежливой, упорядоченной и рациональной форме. Таким образом, цивилизация – это искусственная конструкция, прикрывающая бурлящую массу иррациональных энергий подсознания (Оно). Борьба между подсознанием и цивилизацией продолжается и иногда становится непримиримой. При преобладании подсознания общество стремится к конфликтам и хаосу; а при преобладании цивилизованности подсознание вытесняется. Однако вытеснение подсознания просто загоняет его в психологическое подполье, где его импульсы бессознательно перемещаются и часто вытесняются в иррациональные каналы. Как объяснял Фрейд, эта вытесненная энергия со временем требует разрядки, что часто выливается в невротический срыв в форме истерии, навязчивых идей и фобий[286].

Следовательно, задача психоаналитика состоит в том, чтобы проследить обратный путь невроза по его иррациональным бессознательным каналам к его источнику. Однако пациенты часто вмешиваются в этот процесс: они сопротивляются раскрытию бессознательных и иррациональных элементов их души и цепляются за сознательные формы цивилизованного и рационального поведения, к которым они привыкли. Поэтому психоаналитик должен найти способ обойти такие поверхностные защитные механизмы и снять напускной налет цивилизованности, чтобы нащупать бурлящее под ним подсознание. Здесь, считал Фрейд, не обойтись без использования нерациональных психологических механизмов – гипноза, анализа снов, свободных ассоциаций, оговорок. Такие проявления иррациональности часто являются ключом к разгадке скрытой реальности, так как они обходят сознательные защитные механизмы пациента. Соответственно, хорошо подготовленный психоаналитик – это тот, кто способен разглядеть правду в иррациональном.