Обсидиановый храм - [30]

, позволь мне тебя увидеть!

Но единственным ответом ей стало лишь эхо, отразившееся от каменных стен подземелья.

15

Рокки Филипов, капитан рыболовецкого судна «Маниболл» – переоборудованного шестидесятипятифутового траулера – повернул голову и сплюнул на палубу табачно-коричневую слюну, которая тут же расплылась по липкому слою, покрывавшему доски и состоящему из смеси жира, дизельного топлива и отвратительной рыбьей слизи.

– Все просто, – заговорил один из членов команды Мартин де’Хесус. – Мы тратим на него слишком много времени. Давайте просто прострелим его гребаную башку к чертовой матери, запихнем в мешок из-под рыбы, привяжем к нему груз и сбросим за борт.

Холодный ветер гулял по палубе «Маниболла». Стояла глубокая пасмурная беззвездная ночь, и судно стояло на якоре близ Бейли-Хол, недалеко от границы с Канадой. На палубе темного корабля собралась небольшая группа людей, и со своего места Филипов прекрасно видел, что каждый из них дымил сигаретой. Другого света на палубе не было – «Маниболл» выключил все ходовые огни, бросив якорь, и погрузился во тьму. Даже красная подсветка рулевой рубки была погашена.

– Согласен с Мартином, – раздался голос Карла Миллера, после чего его сигарета ярче засияла в темноте, и последовал громкий выдох. – Я не хочу и дальше держать его на борту. Они просто тянут время. К черту сделку! Это слишком рискованно.

– Это не рискованно, – возразил кок. – Мы можем меньше, чем за час, добраться до нейтральных вод. Следующая партия будет только через несколько недель! Арсено – наш друг, он стоит того, чтобы за него поторговаться.

– Да… может быть. Но почему тогда федералы не хотят сотрудничать?

Капитан Филипов внимательно слушал этот обмен мнениями. Экипажу необходимо было обговорить всю эту ситуацию. В последние дни напряжение на судне резко возросло. Собравшиеся на палубе члены команды – за исключением вперед смотрящего – постепенно сгрудились у рулевой рубки, словно собирались разнести ее в пух и прах. Капитан поежился от озноба под порывом холодного ветра и прижался к стальному дверному косяку, скрестив руки на груди.

– Я думаю, они пытаются нас выследить, – буркнул Хуан Абреу, корабельный механик.

– Неважно, – качнул головой кок. – Если увидим хоть дуновение чего-то подозрительного с южной стороны, снимемся с якоря, а парня сбросим за борт. К тому же, мы все еще можем продать его часы.

Спор все продолжался и продолжался. В конце концов, каждый член команды по несколько раз высказал свое мнение на счет происходящего.

Поняв, что пришло его время, Филипов оттолкнулся от стены, снова сплюнул на палубу и заговорил:

– Этот ублюдок у нас на борту почти три недели. Мы пытаемся сторговаться только несколько дней. План был хорош, и я намереваюсь и дальше его придерживаться. До конца срока еще три дня – таков был уговор. Если через три дня сделка так и не состоится, мы поступим, как говорит де’Хесус, и сбросим его за борт.

Он закончил говорить и замер в ожидании реакции экипажа. На тесном судне, промышлявшем контрабандой наркотиков, вопреки всем этим дешевым фильмам и телешоу, при работе с командой нельзя было полагаться только на свой авторитет – необходимо было приходить с ними к консенсусу. Нельзя было просто сказать свое веское слово и решить, что оно сработает.

– Справедливо, – высказался, наконец, кок.

– Карл? – обратился Филипов.

– Хорошо. Еще три дня.

– Мартин?

– Черт, да я уже через пару дней повешусь! Но так и быть.

Спор, наконец, прекратился, и собравшаяся группа начала разбредаться по своим делам. Капитан Филипов перехватил кока, когда тот направился обратно на камбуз.

– Мне надо постараться сохранить этого ублюдка в живых, – решительно проговорил он. – У тебя еще осталась говядина с ужина?

– Еще бы.

Филипов направился в столовую, набрал миску тушеного мяса, прихватил с собой бутылку воды и понес еду и питье вниз, в кормовой лазарет. Люк оставили открытым, чтобы внутрь поступал воздух, но задраили решетку, чтобы «пациент» не смог выбраться наружу.

Капитан зажег фонарь, висящий на стене у двери, и сквозь решетку уставился на обитателя помещения – он находился все в том же положении, в каком Филипов видел его в последний раз: прикованный за руку наручниками к кровати. На нем был все тот же рваный грязный черный костюм, в котором его подобрали, и создавалось впечатление, будто эти клочья одежды надели на живой скелет. Лицо пленника покрывали ссадины и ушибы, а белокурые волосы слиплись и сальной паутиной облегали череп.

Филипов открыл решетку и спустился в трюм, поставил перед изможденным пленником бутылку воды, затем присел на корточки пристально посмотрел на него. Мужчина лежал с закрытыми глазами, но веки его сразу же поднялись, как только капитан замер рядом с ним. Казалось, что в серебристых глазах сверкал какой-то скрытый внутренний свет.

– Я принес тебе немного еды, – сказал Филипов, указывая кивком головы на миску в своей руке.

Пленник не ответил.

– Что так задерживает твоих друзей, а? – в сотый раз спросил его Филипов. – Они продолжают упорствовать.

К его удивлению, глаза мужчины, наконец, встретились с его, и взгляд пленника невольно вызвал в нем беспокойство.