Обсидиановая комната - [86]

Он осторожно закрыл дверь.

И теперь ему представилась неожиданная возможность, которую он не имел права упустить. Он перевернул доктора на живот. Ухватив сзади его медицинский халат, он скальпелем разрезал ткань, затем проделал то же самое с его рубашкой, обнажая спину. В ее шероховатой белизне было что-то такое, что возбуждало его, потому что он знал, что сейчас вонзится в эту плоть. Он прощупал позвоночник, нашел место, откуда нужно начать рассечение, вонзил скальпель и повел его вниз по одной стороне позвоночного столба, под углом, как требовалось для извлечения конского хвоста.

Из рассечения вытекала кровь, но в небольшом количестве. Это облегчало его задачу. Вскрыв позвоночник снизу, он извлек конский хвост, названный так, потому что эта анатомическая структура представляла собой массивную связку нервных волокон, напоминающую тысячи седых волосков.

Этот неожиданный второй образец будет более чем кстати. Диоген не имел намерения убивать молодое, здоровое человеческое существо, но обстоятельства сделали это убийство неизбежным. Теперь у него появился избыточный материал для работы, и это сделает формулу не только надежной, но и позволит получить ее за гораздо меньшее время.

Он уложил второй образец ткани вместе с первым и приступил к оформлению места убийства. С помощью скальпелей сделал еще несколько разрезов на шее доктора, искалечил его лицо, затем исполосовал спину, чтобы скрыть рассечение. «Но кто бы мог подумать, что в старике так много крови?»[40] Он продолжал по-всякому рассекать туловища обеих жертв своими скальпелями, но осторожно, чтобы не запачкаться кровью и чтобы раны выглядели максимально похожими на последствия приступа сумасшедшего. Ощущение скальпеля в плоти, упругость тела, его сопротивление, а потом неожиданное ощущение слабины, струйки крови, быстро сходящие на нет, – его раздражало только то, что он не может остаться, продлить удовольствие, что он находится под неимоверным давлением времени.

Надо было заканчивать. Посмотрев на часы, он увидел, что получил все необходимое менее чем за девяносто секунд.

Он разбросал скальпели, выпрямился и критическим взглядом обвел сцену убийства. Сцена была поистине великолепная, зловещая и отвратительная: кровь повсюду, на белой материи, на линолеуме пола, на стенах. Явно дело рук абсолютного маньяка. И ни капли крови на нем самом. Замечательно.

Приведя себя в порядок, он подошел к двери, открыл ее, выскользнул в коридор и закрыл за собой. В коридоре ждала медсестра, неуверенная, озабоченная.

– Сестра, – сказал Лейланд, – ждите здесь, доктор Грейбен вас позовет. Он работает с пациентом, не надо ему мешать. Он скоро закончит.

– Хорошо, доктор.

Он вышел из отделения интенсивной терапии. Тревогу могли поднять в любую секунду – у доктора Лейланда практически не оставалось времени, чтобы покинуть больницу. Но даже если бы он и мог, десятки камер уже записали его.

Пружинистой походкой Лейланд завернул за угол, потом еще за один. Когда в больнице прозвучал сигнал общей тревоги, он входил в кладовку, где его ждала одежда Петру Лупея.

50

Неподвижный, как мраморная статуя, Пендергаст стоял в углу квартиры с двумя спальнями, наблюдая, как работают криминалисты ФБР. Они уже заканчивали: уносили фотографическое оборудование, складывали в коробки принадлежности для снятия отпечатков, аккуратно архивировали клейкую ленту с отпечатками, выключали и складывали ноутбуки; готовили к выносу практически пустые контейнеры для улик.

В этот момент зазвонил его сотовый. Пендергаст взглянул на экран. Входящий номер был, конечно, заблокирован.

– Да? – сказал он.

– Мой секретный агент! – прозвучал голос Мима. – Я звоню с многообещающей информацией.

– Слушаю.

– Простите, что ушло столько времени, но поиски вашего Проктора стали крайне затруднительными. В особенности когда он добрался до Африки.

– До Африки?

– Именно. Причем до самой ее глуши. Мне пришлось задействовать всю мою, так сказать, банду, чтобы понять, что он там делал. О’кей, вот те крохи, которые удалось собрать. Я буду краток, поскольку, как я понимаю, вы заняты, да и сам я не люблю проводить на телефоне – даже на этом телефоне – больше времени, чем необходимо. Нам удалось проследить его передвижение из Гандера до Мавритании, затем до аэропорта Хосеа Кутако в Намибии. Ну и работенка это была! Но дальше след пропал.

– У вас нет предположений, куда он отправился из аэропорта?

– Скорее всего, судя по разговорам среди местной полиции, он заглянул в заведение по прокату машин – это по другую сторону улицы от аэропорта, а оттуда направился на восток, возможно в Ботсвану. Но больше у меня ничего нет. Как я ни старался, все мои грязные трюки и тайные задние двери не дали никаких результатов. В таких местах до цифрового будущего еще очень далеко.

– Понимаю. Но ведь нет никаких свидетельств того, что он мертв?

– Нет. Если бы было тело, то оно должно было всплыть на поверхность, я имею в виду в цифровом плане. Он жив, но где-то у черта на куличках.

– Спасибо, Мим.

– Все, чем я могу быть полезен, мой любимый федерал. А как там насчет оплаты? Маскирующий сотовый дуплексер мне очень, очень пригодится.