Обсидиановая комната - [85]

Лейланд знал, что на любого незнакомого доктора, направляющегося в отделение интенсивной терапии, будут устремлены десятки внимательных глаз, а возможно, его остановит какая-нибудь медсестра, хотя бы даже и дружелюбным: «Привет, доктор, чем могу вам помочь?» Чтобы уменьшить такую вероятность, он перед входом в отделение интенсивной терапии прошел в операционную секцию и с помощью своего беджа проник в раздевалку. Там, напротив ряда шкафчиков, он обнаружил то, что искал: стиральную машину размером с гигантский канцелярский шкаф. Он приложил бедж, и машина любезно отперла перед ним стеклянные панели на своей передней части, предлагая ему выбрать секцию, в которой находились стерильные халаты его размера. Диоген быстро облачился в операционную одежду. Теперь вероятность того, что его остановят, значительно понижалась.

Оттуда Диоген пошел по коридору к заранее выбранной камере хранения. Все его перемещения были тщательно выверены по времени. Здесь он опять получил доступ внутрь с помощью беджа. В этом помещении, как и в коридоре, не имелось камер наблюдения, что было крайне важно для осуществления его плана.

Диоген вытащил из саквояжа набор хирургических инструментов, поставил саквояж на дальнюю часть полки, спрятав его за какими-то коробками, а набор сунул за пояс, прикрытый халатом. После этого он снова направился в интенсивную терапию и опять воспользовался для входа своим беджем. Он не мог не признать, что безопасность в больнице на высоком уровне, иначе и быть не могло с учетом ее размеров и расположения в районе с высоким уровнем преступности. Но в его ситуации высокий уровень безопасности был другом. При условии, конечно, что не возникнет ничего неожиданного. Одна вещь была критически важна для его плана: если в зону ограниченного доступа ты мог попасть только с помощью беджа, то для выхода он уже тебе не требовался.

Двигаясь целеустремленно, Диоген сверился со своими часами. Он ощущал возрастающее нездоровое возбуждение, но для полного его подавления не было времени. «Если это должно быть сделано, то должно быть сделано быстро…» Хотя внутри отделения интенсивной терапии не было камер наблюдения, число медсестер здесь зашкаливало – по одной на трех пациентов, и просто зайти в палату он не мог: риск был слишком велик, потому что сестра, приписанная к пациенту, непременно спросила бы, что он здесь делает. Слава богу, что по предписанию профсоюза у всех медсестер имелись перерывы в работе, и та сестра, отсутствие которой требовалось Диогену, только что отправилась отдохнуть, как он и рассчитывал.

Он быстро миновал сестринскую комнату и вошел в одиночную палату, в которой находилась Фредерика Монтойя, восьмидесяти двух лет, в последней стадии деменции и с застойной сердечной недостаточностью. В ее медицинской карте было написано: «Не реанимировать». Никто не понесется сюда, когда прибор подаст сигнал об остановке сердца, хотя, конечно, придут довольно быстро, а значит, ему нужно будет работать молниеносно.

Старуха находилась у порога смерти. Констанс вряд ли стала бы особо возражать, хотя она никогда не узнает о том, что он сделал.

Диоген вошел в палату и закрыл дверь. Пациентка лежала на кровати без сознания, подключенная к системе искусственной вентиляции легких.

Он быстро разложил хирургические инструменты, достал иглу и ввел в капельницу тщательно подобранную летальную дозу морфина. Воздействие этого анестетика должно было проявиться практически мгновенно, и Диоген приступил к работе немедленно, не дожидаясь смерти пациентки. Он сбросил с нее одеяло, перекатил ее на бок, задрал больничную рубаху и быстро сделал надрез в нижней части поясницы. Он работал с крайней осторожностью и быстротой. Чем дальше он продвигался, тем неустойчивее становились ее жизненные показатели, и к тому времени, когда он удалил конский хвост, сердце старушки остановилось и включились все возможные тревожные сигналы. Диоген быстро поместил извлеченный нервный узел в стерильную среду, закрыл контейнер и уложил вместе с хирургическими инструментами.

Однако, прежде чем он успел приступить к осуществлению второй фазы своего плана, дверь открылась (проклятье, почему на этих дверях нет замков!) и кто-то вошел, но вовсе не медсестра, а какой-то врач. Он остановился, охватив взглядом всю картину: мертвая женщина, лежащая на боку, кровавый надрез на ее спине, – вскрикнул и бросился на Лейланда в инстинктивном ужасе:

– Доктор, какого черта?..

Крик доктора был пресечен длинным скальпелем, вонзившимся снизу вверх в его шею. Лейланд отпрыгнул назад и одновременно в сторону, рассекая горло и при этом успешно избегая попадания под фонтан крови, хлынувший из раны. Доктор, захлебываясь кровью, молча рухнул на пол. Не теряя ни секунды, Лейланд прочитал фамилию доктора на бедже, подошел к открытой двери и выглянул. По коридору торопливо шла медсестра, реагируя на сигнал смерти.

– Мы с доктором Грейбеном работаем, сестра, если вы не возражаете, – сказал ей Лейланд. – Эта пациентка не подлежит реанимации, так что дайте нам возможность помочь ей уйти с достоинством.