Общество Розы - [60]

Он поднимает руку и мягко кладет ладонь на поврежденную часть моего лица, прикрывая шрам.

От смущения я опускаю взгляд. Инстинктивно протягиваю руку к волосам, чтобы спустить на лицо несколько прядей, – напрасно, это лишь напоминает, что у меня их больше нет.

– От того, что ты его спрячешь, красивее ты не станешь. – Маджиано убирает руку, и теперь мой шрам снова на виду. – Но когда он открыт, тогда ты – это ты. – Он кивает на меня. – Носи его с гордостью.

Я не знаю, что на это ответить.

– У нас у всех есть свои истории, – говорю я через некоторое время.

– Из всех моих знакомых ты первая, кто хочет помериться силами с инквизицией, – продолжает Маджиано. – За свою жизнь я наслушался пустых угроз в адрес солдат и сам произносил их не раз. Но ты не бросаешь слова на ветер, когда говоришь, что хочешь отомстить им.

Мгновение я вижу иллюзию стекающей с моих рук крови, которая оставляет пятна на земле. Это кровь Энцо, и она ярко-красная.

– Наверное, я просто устала оттого, что они господствуют над нами, а мы вынуждены тщетно вымаливать у них право на жизнь.

Маджиано улыбается мне, и улыбка его кажется нежной… и печальной.

– Теперь ты можешь заставить их что-нибудь вымаливать.

– Ты меня боишься? – тихо спрашиваю я.

Маджиано задумывается. Через некоторое время он откидывается назад и устремляет взгляд в небо.

– Не знаю. Но понимаю, что мне, может быть, никогда больше не придется встретить такую, как ты.

Выражение его лица напоминает мне об Энцо, и внезапно сидящий передо мной парень становится моим принцем, оплакивающим свою утраченную любовь. Он так близок ко мне, что я вижу разноцветные крапинки в радужных оболочках его глаз.

«Он не Энцо», – напоминаю я себе. Но я и не хочу, чтобы он им был. С Энцо моя энергия стремилась к его силе и амбициям, слишком уж охотно я соглашалась на то, чтобы он увлекал меня во тьму. Но с Маджиано… я способна улыбаться, даже смеяться, сидеть здесь и рассматривать созвездия в небе.

Маджиано снова смотрит на меня, как будто видит насквозь и понимает, о ком я думаю. В уголке его рта вновь появляется та странная складка – выражение недовольства, которое разрушает радость. Вот она есть и тут же исчезает.

Мне хочется что-то сказать ему, но я не знаю что. Тогда Маджиано улыбается, а я сглатываю, подражая ему. И потом мы оба возвращаемся к созерцанию звездного неба, пытаясь не обращать внимания на поцелуй, который будто завис в воздухе между нами.

Аделина Амотеру

Дорогой отец, получил ли ты мой подарок? Пожалуйста, позволь мне вернуться домой. Эти места стали мне чужими, а друзья обратились во врагов.

Письмо принцессы Ледианы отцу, королю Амадеры

Назавтра над горизонтом низкими ярусами начинают собираться облака. С наступлением дня они набирают высоту. Когда близится вечер, а голые земли и луга уступают место первым речкам в округе Эстенции, небо уже затянуто плотным слоем серого, отчего сумерки становятся больше похожими на глубокую ночь. В воздухе сверкают молнии, что обещает шторм. Напряжение возрастает по мере нашего приближения к городу, наконец небеса разверзаются, и холодный ливень начинает пропитывать влагой землю.

Я надвигаю капюшон ниже, ветер треплет полы накидки.

– Долго продлится эта буря? – кричит сквозь дождь Виолетта Сержио, который едет верхом рядом с нами.

– По крайней мере день. Я никогда не могу сказать точно. Когда я привожу облака в движение, они начинают жить собственной жизнью, и их уже никто не может остановить.

У первой маленькой деревушки поблизости от стен Эстенции мы останавливаемся. После этого пункта наши шансы наткнуться на солдат инквизиции заметно повышаются. Я спрыгиваю с коня, треплю его по шее и веду к домам. Остальные следуют моему примеру. Пора нам избавляться от лошадей, дальше отправимся пешком.

Или, если говорить более определенно, вдоль канала.

Привязываем лошадей перед таверной и идем дальше. Деревушка сменяется другой, побольше, и вскоре сквозь пелену дождя прорисовываются окружающие Эстенцию стены – черные силуэты на фоне серого неба. В селении позади нас загораются фонари. Мои истоптанные ботинки чавкают по размокшей земле. Накидки с капюшоном бесполезны – больше от дождя не защищают, и мы не снимаем их только ради того, чтобы оставаться неузнанными. Я экономлю энергию, готовлюсь к тому моменту, когда мы окажемся у городских стен.

Здешняя земля – это отдельные островки, расположенные небольшими группами и соединенные каналами. От ливня некоторые каналы уже начали переполняться, оставленные без присмотра гондолы прибивает к берегу. Маджиано заставляет нас остановиться на повороте канала, где несколько гондол сгрудились, налезая одна на другую. Сверху над ними натянуты тенты из темного холста, а весла, в отсутствие гондольеров, бестолково мотаются в водном потоке и ударяют по бортам.

– Раньше Эстенция держала каналы закрытыми, чтобы контролировать провоз грузов, – тихо говорит Маджиано. – Но в такой сильный шторм вода в городе поднимется слишком быстро, если не будут открыты хотя бы некоторые ворота. Нужно помочь воде уйти. – Он кивает на сгрудившиеся в изгибе канала гондолы.

Это наш шанс пробраться в город.