Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри - [7]

– Хочешь погулять? – спросила она Дейзи.

Дейзи, разумеется, возликовала. У нее было два любимых слова – «гулять» и «косточка», и Джой только что произнесла одно из них. Дейзи взволнованно лаяла, пока Джой доставала из коробки и натягивала новые резиновые сапоги. «Господи, какое уродство», – подумала Джой, однако ногам в сапогах, на теплый шерстяной носок, было очень уютно. Потом Джой надела пуховик и бейсболку клуба «Янки», продернув завязанные в конский хвост волосы над ремешком. Взяла перчатки, поводок, несколько полиэтиленовых пакетов – все, они готовы к выходу.

Джой подумала, что заснеженный город особенно красив. Она знала, что многие обожают Центральный парк, когда в западной части на шпалерах зацветает глициния и вишни на берегу пруда роняют лепестки на гравий дорожек и на траву. Но Джой нравилось глядеть, как падают подсвеченные уличными фонарями снежные хлопья, смотреть на витрины ресторанов и баров, льющие в темноту теплый желтый свет. Город казался смиренным, полным благоговения, и многие прохожие здоровались с Джой, когда она проходила, чего не случается в другие зимние вечера. Отмечаешь ли ты праздник или нет, но Рождество все равно ощущается на улицах Нью-Йорка: из церковных дверей доносится музыка, из ресторанов и кафе слышится смех и звон бокалов.

Они с Дейзи прогуляли почти два часа. Наверное, для кого-то Рождество в самом деле веселый праздник, думала Джой, однако когда все эти люди вернутся в свои рабочие кабинеты, устав от веселья, одетые в тесные после бесконечных угощений и возлияний костюмах, сама она, сгорая от волнения, будет лететь в Англию.

На следующий день Джой снова вышла из дома, на этот раз не взяв с собой Дейзи. Каждое Рождество она ездила в Квинс, на могилу матери на кладбище Маунт-Кармель. Каждый такой визит был печальным, иногда тяжелым, ей всегда было больно и всегда будет, однако событие, случившееся на кладбище в этот день два года назад, добавляло немного радости ее ежегодному паломничеству.

Именно здесь в Рождество она нашла Дейзи.

Джой подумывала завести собаку. Она с детства хотела собаку, однако отец был категорически против. Он считал, что квартира в центре города – неподходящее место для животных, и, сколько Джой с Лией ни уговаривали его взять хотя бы маленькую собачку, он оставался непреклонен. Он был согласен на кошку, но кошку Джой не хотела. Она не любила кошек после того, как ее расцарапала Бьюла, старая вонючая кошка бабушки Шерон. Джой не хотела рыбок, не хотела попугайчика, не хотела хомячка. Она хотела собаку. А если нельзя собаку, то не нужно никого.

Два года назад Джой начала всерьез задумываться о собаке, читая о разных породах, решая, купить ли чистокровного пса или взять в приюте. Она склонялась к чистокровной собаке – может быть, спаниель или мини-шнауцер – просто потому, что боялась брать собаку из приюта: вдруг у нее от рождения несносный характер или проблемы с поведением, ведь была же причина, по которой собака попала в приют. Подруги уверяли, что Джой говорит глупости: это как раз чистокровные бывают капризные и своенравные, а дворняжки обычно покладисты.

В первый день Рождества все сомнения решились сами собой. Джой сидела на кладбище на скамейке, мысленно беседуя с матерью, которая, как ей казалось, ее слышит, и вдруг услышала какой-то писк. Точнее, плач. Она огляделась по сторонам и, никого не увидев, решила, что это, должно быть, чайка или какая-нибудь другая птица, которую не видно среди ветвей деревьев. Джой осталась сидеть. И тут снова его услышала. Плач доносился из-за одной из могильных плит.

Джой встала и медленно двинулась к высокому гранитному надгробию. Там, в небольшом углублении между камнем и мертвым кустиком гиацинта, сидел маленький продрогший щенок. На вид ему было всего несколько дней от роду. Джой подняла щенка и завернула в шерстяной шарф и только тогда заметила в нескольких шагах от могилы пустую холщовую сумку. Кто-то специально бросил здесь щенка! Может быть, даже все семейство. Такой поступок был по-своему разумным. На кладбищах обычно немноголюдно, зато они защищены деревьями, там ходят сторожа. Если щенки погибнут, их подберут и закопают. Но может быть, всего лишь может быть, их найдет живыми кто-нибудь из посетителей, пришедших на праздники навестить могилы родных, и заберет домой.

«Мама! – невольно подумала Джой. – Посмотри на эту прелесть… Господи!»

Джой подняла щенка к лицу. Щенок попытался лизнуть ее крохотным розовым нежным язычком. На глаза у Джой навернулись слезы. Наверное, мать оттуда, где она сейчас, видит, что Джой наконец-то получила свою долгожданную собаку. Это не просто собака, а крохотное дрожащее существо, которое нуждается в ее любви и заботе.

Джой отнесла щенка домой, устроила ему теплую ванну в кухонной раковине и следующие несколько недель откармливала, и он, то есть она, Дейзи, превратилась в толстенький колобок, доставлявший Джой массу радости и хлопот. И ей казалось, что ее мать где-то как-то улыбается этому.

Глава четвертая

Лететь в Англию в канун Нового года было гениальной идеей. Джой всегда боялась этого дня, даже если с друзьями и подругами заранее планировала праздник. Мысль о том, что все должно быть необыкновенным – идеальный праздник! самый лучший, как никогда! – ее угнетала. Единственный раз, когда ей все по-настоящему понравилось, случился тогда, когда они отправились в Вермонт кататься на лыжах и встретили Новый год у потрескивавшего костра при свете полной луны, огромной, похожей на грейпфрут, под сырное фондю и шампанское. Ей тогда было двадцать пять, она была с дюжиной университетских друзей, ни с одним из которых у нее не было романа. Но с тех пор как она повзрослела, было и восемнадцать других встреч Нового года, вечеров, варьировавшихся от дико сумбурных до вполне себе недурных, хотя и не особенно памятных. Очень часто, когда Джой просыпалась первого января, ей приходила в голову ироничная мысль: «Что ж, по крайней мере, вечеринка была дорогая».