Общество любительниц плавания имени Дж. М. Барри - [36]

Едва он появился в дверном проеме, они с тревогой поглядели на него.

– Корь, – сообщил он. – У всех четверых.

– О господи! – воскликнула Шерон.

– Отлично, – заявила Агги.

Генри неверящим взглядом уставился на мать:

– Отлично?

– Лучше переболеть корью в детстве, – пояснила Агги. – Правда, Хэмиш?

– Правда, – согласился доктор. – Корь в любом возрасте не подарок, однако у детей болезнь протекает гораздо легче.

– Что нам делать? – спросила Шерон.

– Постельный режим, как можно больше спать. Побольше жидкости, следите, чтобы в комнате было тепло, и еще давайте куриный бульон. Пусть недельку посидят на карантине. На всякий случай.

Джой старалась побороть темную волну страха:

– А я не болела корью.

Доктор Харрисон посерьезнел.

– Не хочу показаться нескромным, – сказал он, поглядев на Шерон с Генри, – но я обязан спросить: вы в данный момент не беременны?

– Нет, – ответила Джой.

И ей показалось, что все вокруг выдохнули с облегчением.

– К сожалению, – добавила она из озорства.

Ее слова помогли преодолеть напряжение, все заулыбались, даже засмеялись.

– Извините, дорогая, – сказала Агги, похлопывая ее по руке.

– Вам лучше пожить в каком-нибудь другом месте, – посоветовал доктор. – Корь была бы настоящим бедствием для беременной женщины, но и в целом эта болезнь опасна для взрослых. Кстати, Шерон, Генри, вы сами болели корью?

Шерон с Генри кивнули. Джой хотелось расцеловать доктора Харрисона за то, что он приказывает ей уехать из дома. У нее по коже бежали мурашки от одной мысли, что она останется бок о бок с вирусом. Доктор Харрисон выписал несколько рецептов, передал Шерон, взял свой чемоданчик и ушел.

– Ну что ж, – сказала Агги, обращаясь к Джой. – Пожалуй, вам стоит собраться. Я отвезу вас в Стэнвей-Хаус.

– Прости, Джо, – всхлипнула Шерон.

– За что? Ты же не виновата, что дети заболели. Мне так жаль!

– Но ведь мы хотели провести вместе еще два дня.

– Ничего страшного. Мы будем видеться.

– Но у нас уже не будет недели каникул!

– Что же делать. Меня ждет большая работа. Кроме того, я весь год буду ездить туда-сюда, по крайней мере, пока Стэнвей-Хаус не будет открыть для публики.

В глубине души Джой чувствовала большое облегчение. Она ведь и не предполагала, на что похожа жизнь под одной крышей с четырьмя детьми: шум, вечный бедлам, детская еда, беспорядок и вот теперь еще и заразная болезнь! Было здорово повидаться с Шерон, однако они теперь живут каждая своей жизнью, и с близкого расстояния разница между ними особенно очевидна.

Сказать по правде, общаться со старинной подругой после долгого перерыва было нелегко. То, что Джой говорила, Шерон отчего-то воспринимала неправильно, и Джой иногда чувствовала, что ее молча судят… и признают виновной. Да, она одинока, у нее нет даже ухажера. Но ее ли в том вина? Да, у нее нет детей, но и за это ее трудно винить. Джой не была до конца уверена, что хочет привести в этот мир еще одну живую душу. С подходящим мужчиной, при удачном стечении обстоятельств – может быть. А может быть, и нет. Но она не стремилась стать матерью только ради того, чтобы стать ею, материнство не казалось ей главным и единственным достижением в жизни.

Несколько раз за последние дни Джой замечала, как на лицо Шерон находит тень – тень, означавшая, что подруга ей сочувствует! И это просто выводило Джой из себя. Есть множество способов вести жизнь счастливую и осмысленную. Джой ведь принимает выбор Шерон, так почему же Шерон отказывает Джой в таком же уважении и одобрении?

Она и так уже загостилась. Вспышка кори и есть ровно то, чего искала Джой, – благовидный предлог, чтобы уехать пораньше, не чувствуя себя виноватой.

– Ладно, – безрадостно произнесла Шерон. – Я же не хочу, чтобы ты тоже заболела.

Джой пожала плечами, пока Агги с Генри провожали доктора Харрисона до двери.

– Извини за вчерашнее, – негромко сказала Шерон, когда они остались одни.

– Все нормально.

– Нет, не нормально. Я вела себя безобразно.

Джой улыбнулась и пожала плечами.

– Иногда бывает трудно, – сказала она. – Я смотрела на вас, всех вместе, и… не знаю, как-то задумалась о своей жизни. О том, что я одна.

– Ты не одна! – возразила Шерон.

Джой снова пожала плечами и попыталась улыбнуться. Конечно, хорошо, что Шерон так сказала, и в Нью-Йорке у нее есть друзья, но что касается семьи, мужа, любовника – ничего такого у нее нет. И в этом смысле она несомненно одна.

– Я тоже одинока, – сказала Шерон. – Я понимаю, как странно это звучит для тебя, ведь у меня есть Генри, дети, я вечно чем-то занята, вечно в делах, но за все годы, что я живу в Англии, у меня так и не появилось такой подруги, как ты.

– Еще появится.

– Нет. И это самое печальное. – Глаза Шерон заблестели, и Джой почувствовала, как и у нее самой на глаза наворачиваются слезы.

– Я так по тебе скучала, – прошептала Джой.

Шерон обняла ее и крепко прижала к себе, а потом они обе чуть отстранились и расцеловали друг друга в щеки.

– В конце концов, – сказала Шерон, – кто еще стал бы меня терпеть?

– Это верно, – засмеялась Джой.

– Так скажите же мне, – начала Агги, когда чемоданы Джой были уложены, слезное прощание состоялось и Агги уже везла ее в сверкающем старом «бентли» в Стэнвей-Хаус, – что движет Джозефиной Рубин?