Общение с собой. Начала психологии активности - [24]

Психолог В. С. Мухина так описывает поведение ребенка в раннем возрасте (год и девять месяцев), впервые увидевшего себя в зеркале. Заметна собственное изображение, ребенок показывает пальцем в зеркало и радостно восклицает: «Вотин я». Затек указывает пальцем на себя: «Вотин я». Подведя мать к зеркалу, он указывает уже на ее отражение: «Вот мама!», потом на мать: «Вот мама!» И так много раз. Игра с зеркалом продолжалась в течение нескольких месяцев[43]. Довольно интересен здесь тот факт, что предпочтение отдается все-таки живому родителю, а не его отражению. Следовательно, в возникшей перед ребенком совершенно повой задаче — отличить изображение от живого объекта внимания — психологических трудностей не содержится. И это естественно, потому как живой человек «выдает» большее количество дополнительной информации (запах, легкие шорохи, может быть, температурные излучения), которая и позволяет ребенку легко осуществлять правильный выбор. Сам же описанный факт свидетельствует о том, что уже в таком нежном возрасте ребенок пользуется довольно широким спектром различных показателей, признаков, которые без особого труда позволяют ему отличить живой организм от его зеркального двойника.

Взрослый человек сравнительно легко справляется с аналогичной задачей, даже при самых жестких условиях эксперимента (купирование шорохов, запахов, температурных излучений), если в качестве оригинала выступает хорошо знакомый человек. В этом возрасте уже другое качество восприятия, другие показатели. Дело в том, что каждое лицо обладает асимметрией, которая в зеркальном отражении будет иметь направление противоположное естественному, поэтому это же лицо в зеркале будет выглядеть необычно, не так, как оно воспринимается вне зеркала.

Художники, артисты, кинорежиссеры давно подметили эти особенности человеческого лица и нередко используют их в своей работе. Так, С. М. Эйзенштейн считал, что в каждом лице заключена многоликость и при всей этой многоликости — все мы «двулики». Он имел в виду то обстоятельство, что изображения правой и левой половины человеческого липа неодинаковы и, если смонтировать портреты определенного человека из одних правых или левых половин лица одной и той же фотографии, они будут существенно отличаться друг от друга. Так, «правое лицо» такого человека, состоящее из правых половин, будет выглядеть старше настоящего возраста оригинала, в большей степени сохранит «физиогномическое звучание настоящего лица». «Левое лицо», смонтированное из левых половин, оказывается всегда моложе, меньше сохраняет индивидуальность истинного образа, бывает менее определенным, обретая некую типичность. Со временем «левое лицо» становится похожим на «правое», как бы догоняет его, тогда как «правое» продолжает изменяться дальше, и так в течение всей жизни.

Таким образом, внешность, особенно лило человека, его мимика, чутко нами воспринимаются, чаще всего подсознательно, предоставляя весьма важную информацию о человеке. В опытах Готтшальдта обнаружилось в этом плане еще одно очень важное свойство нашего восприятия собственного лица. Суть его эксперимента заключалась в том, что с помощью специального прибора испытуемый мог проецировать на экран фотографию, произвольно сужая или расширяя изображение, подгоняя его под отражение своего лица, которое он видел в стоившем перед ним зеркале. Из опытов совершенно определенно следовало, что в сознании существует расхождение между истинным и воспринимаемым образом. Причем с возрастом оно увеличивается. Причина в том, что по мере взросления человека формируется внутренний идеальный образ собственного лица. Поэтому факт внесения испытуемыми поправок, искажений в проецируемые изображения и объясняется безотчетным подсознательным стремлением подогнать их под свои представления. Итак, наше восприятие самих себя, наша рефлексия уже на этом уровне (восприятие своей внешности) вовсе не пассивна и во многом определяется нашим развитием, опытом, нашей субъективностью. Об этом также говорят неодинаковость способов различения человеческого липа и его зеркального отображения, которые используют ребенок и взрослый человек. Первый ориентируется в основном по каким-то «внешним», физическим признакам, свойственным живому объекту. Второй улавливает изменения «структурных» элементов самого липа, поднимаясь уже на более высокий уровень распознавания.

Строго говоря, настоящего своего лица в зеркале человек практически не видит. Готовясь рассматривать себя в зеркале, мы невольно принимаем определенную позу, как бы готовимся увидеть «себя». В результате у пас меняется выражение лица, теряется его непосредственность и непринужденность. Мы бессознательно подстраиваемся под «свой образ». Поэтому случайно, непреднамеренно встретив свое изображение в зеркале, мы, как правило, бываем удивлены незнакомыми нам чертами своего лица. Именно такой случай описан в рассказе А. Моравиа «Трельяж». Молодой адвокат, рассматривая только что доставленное из магазина зеркало, вдруг увидел в нем не привычного себя, а какого-то собственного двойника, к которому он испытал сильное чувство антипатии, как к совершенно незнакомому человеку. К чувству антипатии примешивается еще и ощущение какой-то отчужденности. Первой мыслью, которая пришла ему в голову, когда он увидел свое отражение, было: «…неужели возможно, что этот человек в зеркале действительно Я?» Интересно, что жена героя рассказа очень точно распознала его состояние: «Я понимаю тебя. В тебе будто бы сидят два человека: один, который обманывает, и другой, который обманут. Так я — с этим вторым, именно его я и люблю»