Обручение на море - [2]

— Ну, у них там просто старые предрассудки. Раз ты дворянин — значит, должен быть богачом.

— Наверное, так, — согласилась Катарина. — Но порой ведь просто до смешного доходит. Например, все почему-то ждут от моей мамы каких-то неслыханных чаевых, думают, что она в состоянии платить бешеные деньги за любую мелкую услугу. Иногда, правда, бывает наоборот. Я когда училась в школе, часто устраивалась подработать нянькой или официанткой. Так многие, видишь ли, стеснялись рассчитываться со мной деньгами. То цветы преподнесут, то какую-нибудь безделушку. С ума сойти! И это тогда, когда мне до зарезу нужны были деньги! Да и у мамы не хотелось на шее сидеть, ей ведь тоже нелегко.

— Не бери в голову, Кати, — утешала Соня подругу. — Те, кто тебя хорошо знает, умеют ценить твою доброту и отзывчивость, поверь. Для них ты такая, какая есть, а вовсе не кукла с длинной титульной приставкой и пустым кошельком. Для нашей профессуры — ты умная студентка, для однокурсников — добрый товарищ. Уверена, так и в школе было, правда ведь?

— Не напоминай мне про школу, — мрачно произнесла Катарина. — Я ходила в сельскую школу. Правда, жили мы в замке, но практически в двух жалких комнатушках без электричества и водопровода. Нас там приютили родственники после папиной смерти. Мама долго не могла привыкнуть к мысли, что аристократическая фамилия мало что значит, если за ней не стоит богатство. А тут еще, когда меня отдавали в школу, она возьми да и упомяни, что я, мол, восхожу к «великим русским княжнам», потому как сама она — дальняя родственница русского царского дома. Все! Это наложило отпечаток на всю мою дальнейшую школьную жизнь. Кличка «великая княжна» намертво приклеилась ко мне с самого начала. Это было так ужасно.

— А по мне так очень даже интересно. А это все правда? Я имею в виду отношение к «великим княжнам»?

— В первые годы своей учебы я была твердо в этом убеждена, — задумчиво пробормотала Катарина. — Потом решила заглянуть в энциклопедию. Титул происходит от царской фамилии, от наследников одного монарха во втором колене. Мой прадед действительно являлся великим князем, поскольку был внуком русского самодержца. Его семья жила в замке Пернау, в Эстонии, которая между первой и второй мировыми войнами была самостоятельным государством. А перед началом второй мировой семья была вынуждена куда-нибудь бежать. Так они попали в Германию. Мама тогда была еще ребенком. Она выросла в Германии и вышла замуж за принца Ангербурга, который был таким же бедным, как и она сама. Таким же беженцем с востока.

— И все-таки он был принц, — вставила Соня.

— Вот и мама все время это твердит. Она бы в жизни не вышла замуж за человека ниже ее сословием. Большого счастья брак ей, правда, не принес. В семье с самого начала царила нужда: отец пошел учиться, чтобы по крайней мере обеспечить нам с мамой нормальное человеческое существование. Но ему ужасно не повезло. Он попал под машину по вине водителя и был смертельно изувечен. Мама осталась со мной одна. Несколько лет добивалась от страховой компании, клиентом которой был тот водитель, установления справедливости. И таки добилась — нам назначили небольшую пенсию. Когда дело дошло до моего перехода из школы в гимназию, я настояла на переезде в город. Мне порядком надоело расхаживать «великой княжной» в обносках двоюродных сестер-графинь на виду у всей деревни.

— И что, ты тоже мечтаешь выйти замуж за человека из высшего сословия?

— Нет, у меня другие мечты. Я хочу получить специальность и быть самостоятельной. Замуж? Не знаю. За кого попало не пойду. Если полюблю всем сердцем — тогда выйду. Но лучше за какого-нибудь простого господина Мюллера, чем за принца.

— А что, собственно, ты имеешь против принцев? — улыбнулась Соня.

— Не хочется, чтобы на меня все таращились, как на пестрого павлина в зоопарке. Хочется, чтобы смотрели с уважением. Жить, как все нормальные люди, и детей избавить от такого детства, какое сама пережила. Неужели трудно это понять?

— Пожалуй, ты права, — задумчиво сказала Соня. — Но не пора ли нам хоть одним глазком заглянуть в русскую грамматику? До семинара осталось десять минут.

Катарина достала учебник. Уже с первых упражнений она начала придирчиво поправлять подругу. Та вздохнула.

— Слушай, откуда ты так хорошо русский знаешь, если даже твоя мама выросла в Германии? — не выдержала Соня.

— Мама моя тверда во всем, что касается традиций. Пока я была ребенком, она разговаривала со мной исключительно на русском. По-немецки я потом говорила в школе, с друзьями. Немецкий для меня официальный язык. На нем говорили в школе, на нем мы говорим в университете. Все наши родственники поступали точно так же. Позже, конечно, мама стала разговаривать со мной все больше на немецком, но она своего добилась, русским я овладела. После этого мама серьезно за язык нашей новой родины взялась, стала совершенствовать свой немецкий. Ее очень смущали ошибки, которые она делала. Дома мы иногда и сейчас говорим на какой-то смешной помеси двух языков.

— Ну а зачем ты, собственно, изучаешь русский, если и без того уже хорошо его знаешь?