Обретенное счастье - [10]

– Вы говорите по-английски? По-французски?

Он кивнул.

– Как вы оказались в моей комнате? – спросил он по-английски.

– Представления не имею. – И с горечью добавила: – Рабам не докладывают о намерениях их хозяев.

Он помрачнел:

– Простите за глупый вопрос.

Хотя она была в простой рубашке – это было лучшее, что она могла выбрать, – она испытывала неловкость, сознавая, что ее грудь просвечивает сквозь тонкую изношенную ткань.

Она была выше ростом и крупнее, чем мадурайские женщины, и для нее не нашлось одежды нужного размера.

Когда его взгляд коснулся ее груди, он смущенно отвернулся. Она заметила это и пришла к выводу, что если ей повезло встретить мужчину, уважающего чувства женщины, – значит, еще не все потеряно.

Он прошел в спальню и вернулся оттуда с длинной просторной рубашкой.

– Может быть, наденете это?

– О, спасибо, – обрадовалась она. Он протянул ей рубашку через прутья клетки, и она немедленно натянула ее на себя. Рубашка оказалась длинной, почти до колен. Прежде чем закатать рукава, она подняла руку и потерла лицо рукавом:

– Пахнет так славно, и она такая чистая…

Он оглядел клетку, в которой не было ничего, кроме медного горшка.

– Вам что-нибудь нужно? Может быть, воды или хотите есть?

Она облизала губы. Она ничего не ела и не пила с утра и, сидя в этой клетке, с тоской смотрела на вазу с фруктами.

– Воды, пожалуйста… И если можно, что-нибудь из фруктов…

– Разумеется. – Он поставил вазу с фруктами на пол около клетки так, чтобы она могла до нее дотянуться.

Пока она чистила и ела сочный апельсин, незнакомец взял со скамьи пару подушек и просунул их внутрь клетки. Она, поблагодарив, удобно устроилась на них. За последние месяцы она научилась ценить даже минимальный комфорт.

– Боюсь, воды здесь нет, только рисовое вино, – проговорил он, положив еще одну подушку около клетки, а потом взял бутылку и два бокала. – Только учтите – оно довольно крепкое.

– Спасибо.

Она пила рисовое вино, закусывая его бананом, и радовалась тому теплу, что разливалось по телу, снимая напряжение. Впервые за долгие месяцы она ощущала нечто похожее на покой, и присутствие другого человека совсем не мешало.

– О, простите, я забыла об элементарных приличиях. Меня зовут Александра Уоррен. Я англичанка.

– Гэвин Эллиот. Из Бостона. Владелец торгового флота. – Он заметил ее удивленный взгляд. – Не обращайте внимания на форму, это всего лишь способ пустить пыль в глаза.

Американец? Жаль, что не англичанин, но все равно что-то почти родное.

– Почему вы оказались на аукционе рабов?

– Совершенно случайно. Султан Хасан хочет, чтобы моя торговая компания сотрудничала с ним, поэтому он решил ознакомить меня с городом.

Она скривилась:

– А он показывал вам свою пиратскую флотилию? Наверняка нет, мне кажется, она на другом конце острова.

Он удивленно уставился на нее:

– Султан владеет пиратскими судами?

– Я не могу утверждать, руководит ли он их действиями или предоставляет им свой остров как базу за процент от их добычи, но, так или иначе, пираты называют Мадуру своим домом.

Эллиот нахмурился:

– Я знаю, что в этой части света промышляют пираты и властители островных государств оказывают им поддержку, воспринимая их деятельность как еще один вид занятий, но я не разделяю этой точки зрения. Так, значит, вас захватили в плен пираты?

– Мой муж служил в армии, которая дислоцировалась в Сиднее. После его смерти шесть месяцев назад мы возвращались в Англию, попали в ужасный шторм, а в довершение всего на нас напали пираты. – Она поежилась. – Было бы лучше, если бы я утонула. Я умоляла о том, чтобы за нас потребовали выкуп, но они и слушать меня не стали.

– Нас?

– Мою дочку Кейти отобрали у меня сразу, как только нас взяли в плен.

У него заныло сердце.

– Простите. Сколько ей лет?

– Восемь. Почти девять сейчас. – Алекс вспомнила Кейти, какой она видела ее в последний раз. Она выросла? Где она сейчас?

– Восемь, – тихо проговорил он. – Такая маленькая.

Видя искреннее сочувствие на его лице, она протянула к нему руки.

– Умоляю, помогите мне, капитан Эллиот. Вы можете купить мне свободу? Я клянусь, что потом вам заплатят вдвое.

Он нахмурился.

– Сегодня я уже спрашивал султана об этом, но он заявил, что христианам они не продают рабынь.

Значит, он уже пытался и получил отказ?

– Значит, он не захотел меня продать? Ну конечно, я строптивая… непослушная… Мне это вбивали в голову с первого же дня, как только я оказалась здесь.

– Султан Хасан человек себе на уме. Поскольку я пока не принял его предложения, он, возможно, хочет использовать вас как средство давления на меня.

– Это абсурд! Кто я для вас? – Она потянулась через решетку к вазе с фруктами. – Неужели ваше решение может зависеть от меня?

– Он заметил, как тяжело мне видеть европейскую женщину-рабыню, – задумчиво произнес Эллиот. – Наверное, поэтому он и поместил вас в мою комнату. Если я проявил сострадание к судьбе незнакомой женщины, значит, я могу увлечься вами, когда мы лучше узнаем друг друга.

Он поднялся и попробовал раздвинуть позолоченные прутья.

– Клетка закрыта снизу и сверху, и дверца заперта на замок. Было бы время и подходящий инструмент, я мог бы ее открыть. Но пока я не вижу способа, как тайно похитить вас и увезти на свой корабль. Все, что мы сейчас можем сделать, – это поговорить. Быть друзьями лучше, чем оставаться чужими. – Он покачал головой. – Да, Хасан дьявольски умен.