Обретение счастья - [36]

Ольга нервно пыталась закурить. Два или три раза пришлось нагревать прикуриватель, потому что спираль успевала остыть раньше, чем ей удавалось прикурить.

«Сестра… Он сказал, что эта азиатка — его сестра. Даже если и так, то и этот поворот событий лишь подтверждает его порочность… Яблочко от яблоньки недалеко откатывается… Каков папаша, таков и сыночек. Династия развратников».

Растегаева рассеянно пыталась подвести итоги последних дней: «Жизнь явно дает сбои: падчерица заметно страдает, муж, возможно, изменяет, появившийся невесть откуда бывший возлюбленный пытается «воевать» как минимум на трех фронтах одновременно… Что еще? В институте почти все завидуют. Катя рыдает — и явно не из-за разбитой колбы. И среди всего этого броуновского движения нужно выглядеть спокойной и уверенной в себе».

Пробка у перекрестка дала возможность сначала расслабиться, а затем успокоиться и взять себя в руки.

Когда-то Ольга читала в «Мурзилке», как некий Вася решил за лето намертво позабыть таблицу умножения. Мальчик пытался осуществить свой замысел весьма оригинальным образом. Каждое утро он повторял: «Дважды два — не четыре, трижды три — не девять…». Теперь этим передовым опытом старалась воспользоваться Растегаева. Она мысленно твердила: «Мне абсолютно безразличен Захаров. У меня все в порядке. Я люблю Растегаева. Я забыла все остальное…»

Достаточно помотавшись по городу, с бензином почти на нуле Ольга подъехала к дому на Олимпийском проспекте. На малой скорости она повернула во двор и затормозила на стоянке.

Вдруг перед фарами в пелене мелкого дождя выросла темная фигура. Ольга вздрогнула не потому, что узнала «человека с большой дороги», а потому, что черный силуэт смотрелся достаточно зловеще холодным и дождливым осенним вечером.

Незнакомец наклонился к боковому окну, и только теперь Ольга увидела, что это был Алексей. Он что-то пытался ей сказать, очевидно, просил открыть дверцу, но из-за шума дождя и мотора Ольга не могла разобрать слов.

И решила опустить стекло.

В конце концов, он невесть сколько времени прождал ее под холодным осенним дождем.

Стекло с неприятным писком поползло вниз.

— Оля, может быть, ты разрешишь мне сесть в машину?

— Что?

— Так очень неудобно разговаривать, одновременно наклонившись, чтобы ты могла слышать, и держа зонтик.

Доводы показались Растегаевой убедительными.

— Ладно, зайди с другой стороны.

Алексей не заставил ее повторять. Через мгновение замок щелкнул, поэт оказался в салоне. Он неловко пытался пристроить в уголке мокрый зонт.

— Ты мне потоп устроишь, — недовольно заметила Ольга.

— Извини, — Алексей собрался было положить истекающий водой зонт себе на колени, но Ольга взяла зонт у него и опустила в полиэтиленовый пакет, где уже томился сложенный в три погибели ее собственный защитник от дождя.

— Я слушаю, — произнесла она сквозь зубы, глядя прямо перед собой и ничего не видя, кроме полукруглых амбразур, очищаемых старательными неустанными дворниками.

— Оля, я был поражен, когда встретил тебя в доме Растегаевых… в качестве… чужой жены, — Алексей явно не знал, с чего начать разговор.

— Ха! Забавно. Дальше.

— Я столько лет не видел тебя. Сначала ты не отвечала на мои письма, а я все писал, писал.

— Все письма я порвала, не читая. Продолжай.

— Порванные письма давно уже не имеют значения… Но тогда… Я тебя возненавидел, потому что ты не хотела понять меня. Даже выслушать. Но все равно я не забывал тебя все эти годы.

— Не вижу логики, — саркастически заметила Растегаева.

— Я сам не вижу логики, но когда я снова тебя увидел в качестве…

— В качестве мачехи твой невесты, не так ли? Я, кажется, имею шанс стать твоей тещей? Вот потеха, — она нервно рассмеялась.

— Невесты? Я не делал предложения Маше.

— Ты еще и лгун. Сначала ты представил мне какую-то девицу в качестве своей сестры, теперь утверждаешь, что не собирался жениться на Маше.

— Я не скрываю, что ухаживал за ней. Она хорошая девушка, дельный специалист, разбирающийся в современной поэзии.

— В твоей, например.

— И в моей тоже.

— Чем не супруга: хорошая девушка, дельный специалист…

— Я говорю тебе, что не делал ей официального предложения, — как школьник на уроке, повторял Захаров.

— Ох уж эти мужчины… Позавчера ты провел с ней ночь. Но, конечно же, это ничего не значит, поскольку ты не сделал ей официального предложения. Хотя отца она убеждала в обратном.

— Ночь? Когда? — он старался припомнить. — После обеда мы с Машей расстались у метро. Я был не в настроении и отказался от какой-то ее идеи. А от какой — даже не помню.

— В воскресенье Мария не пришла ночевать домой. А потом весь день плакала.

— Это меня не касается.

Ольга достала сигарету и попыталась снова справиться с прикуривателем. Алексей предусмотрительно поднес зажигалку. Беседа приобретала более мирный оборот.

— А бордовые розы были преподнесены в знак чего? Как мне помнится, ты всегда предпочитал именно этот цвет.

— Не мог же я прийти к обеду в незнакомый дом с пустыми руками. Но, по правде, розы выбирала Маша.

— Ах, какое соответствие вкусов! Идеальная пара, — злая усмешка искривила ее губы.

— Разговор в подобном тоне не имеет смысла, — Алексей порывисто вздохнул и добавил: — Может быть, хоть так что-нибудь поймешь?