Обретение счастья - [33]

— Так не сходить ли нам в театр, как мы, помнится, уже договаривались, — директор заметно волновался и не скрывал, что боялся отказа.

— С удовольствием.

— Куда же? В оперу? В Большой? А может, во МХАТ?

— Не хотелось бы смотреть что-то слишком уж реалистическое…

— Тогда я возьму билет в какой-нибудь из модных теперь. Этих самых, как их, театров-студий. Ладно?

— Пожалуй, — Ольга лучезарно улыбнулась.

Общение с академиком придавало ее пошатнувшемуся существованию устойчивость и добропорядочность.

Глава 13

Какой-то театр арендовал какой-то клуб неподалеку от Никитских ворот. Ольге настолько было безразлично и мудреное название театра-студии, и ошеломляющее новаторство режиссера, что она запомнила только два обстоятельства: спектакль был поставлен по «Картотеке» Тадэуша Ружевича и по ходу действия в обмен на кого-то из героев предлагались… носки.

Ольгу эта натуралистическая, в ее понимании, деталь неприятно поразила.

Юрий Михайлович периодически вытирал пот со лба и всячески утруждал свой академический ум, пытаясь настроить его на режим хотя бы малейшего понимания.

Химики вышли из зала скорее усталые, чем отдохнувшие. И, возможно, под влиянием принципов театра абсурда, а возможно, почувствовав острую необходимость в произнесении чего-нибудь значительного, судьбоносного, академик вдруг сказал следующее:

— Ольга, выходите за меня замуж.

И она ответила, возможно, слишком быстро:

— Я согласна.

Растегаев, казалось, очень удивился этому ответу, но все равно наклонился к ее руке и поцеловал.

Ольга заметила на голове академика тщательно зачесанную блестящую плешь.

Утром Ольга снова встала с больной головой и мешками под глазами. Бессонница уже входила в привычку.

Заботливый супруг пытался что-то изобразить на кухне.

— Оленька, где у нас масло?

— В дверце холодильника.

— А ветчина где?

— На второй полке слева.

— Сахарницы нет на месте.

— Посмотри на столе!

— Вот же она! Но спички исчезли.

Спички на самом деле исчезли. Ольга вспомнила, что нечаянно спрятала коробок вместе с сигаретами.

— Возьми новый коробок! В шкафчике на нижней полке, — предложила она.

— Нашел. Теперь ищу варенье.

— На окне.

Перекличка тянулась до бесконечности. К счастью, Ольга к этому времени завершила макияж и теперь готова была принять командование.

На столе уже стояла тарелка с довольно аппетитными бутербродами, две чашки, сахарница и вазочка с вареньем.

Академик, лишь в зрелые годы научившийся заваривать чай, снова и снова закреплял эту науку на практике.

— А Маша завтракать не будет? — спросила Ольга, не видя третьей чашки.

— Нет, она уже убежала. Должно быть, в библиотеку. Позавтракаем без нее.

Растегаевы наскоро проглотили по паре бутербродов, сделали по нескольку больших глотков чаю и в положенное время вышли из квартиры. Утром по ним можно было проверять часы. За редкими исключениями.

Пока Юрий Михайлович заводил «девятку». Ольга огляделась и заметила за углом что-то очень похожее на плащ Захарова. Она вздрогнула и быстро отвернулась.

За рулем Растегаев был, как всегда, великолепен. Он точнехонько объехал вчерашнюю лужу и плавно остановил машину.

— Ты прекрасный водитель, — не забыла похвалить его супруга, садясь на правое переднее сидение.

— Не желаешь крутить руль?

— Нет. Сегодня опять не то настроение, чтобы править нашей железной лошадкой.

— Хорошо вам, женщинам: то настроение, не то настроение… А я уже чувствую себя, будто устроился на полставки извозчиком.

Он ловко развернул машину, вырулил со двора на проспект. Путь был свободен.

— Юрий Михайлович, почему ты взял меня замуж? — ни с того, ни с сего спросила Ольга.

Академик от удивления едва не нажал на тормоза, но вовремя опомнился.

— А что это ты вдруг спросила?

— Пожалуйста, ответь. Ведь вокруг тебя увивалось столько женщин.

— Ты помнишь, как я нечаянно забрызгал твое пальто?

— Конечно.

— А потом ты заваривала чай, и я вдруг почувствовал себя таким счастливым.

— Но почему? — удивилась Ольга.

— От тебя исходило ощущение покоя и уюта. И силы, если хочешь.

— И что из того?

— И я решил, что жизнь не кончается, когда тебе за пятьдесят. Я две недели думал только о тебе, когда ты была в профилактории. А потом решил сразу же сделать тебе предложение.

— Князя Андрея, как помнится, вдохновил зимний дуб. А тебя, что же, индийский чай?

— Как говорили древние — каждому свое.

Юрий Михайлович улыбался. Он был счастлив.

А Ольга была вполне довольна жизнью.

В лаборатории Ольга чувствовала себя почти как в собственном доме: все приборы, посуда, реактивы стояли на своих местах, повинуясь непоколебимому порядку, заведенному хозяйкой.

Едва завидев начальницу на пороге, Катя поинтересовалась:

— Ольга Васильевна, вас правда переводят в старшие научные?

— Вроде бы правда… А что, уже об этом говорят?

— Практически все, — многозначительно выразилась Катя.

— И как воспринимают? — теперь любопытство посетило Ольгу.

— По-разному. Есть и недоброжелатели, как мне кажется.

Катя была натурой скрытной, и выпытывать конкретные имена Ольга не стала. Она и сама подозревала, кто именно мог почувствовать себя недовольным.

До обеденного перерыва ни Катя, ни Ольга Васильевна больше не возвращались к этой теме.