Обретая любовь - [25]

– С понедельника! – воскликнул Гриффин. – Где хоть находится этот суд?

– Всего лишь в получасе езды от Арбор-Хауса, – оживился отец. – В восемь утра мы проведем официальное утверждение в должности, а уже в девять ты сможешь приступить к рассмотрению дел.

– В девять утра? То есть в то же самое утро?

Отец взглянул на него с укором.

– По всей стране множество людей сидит в тюрьмах только потому, что некому рассмотреть их апелляции.

Гриффин, не сдержавшись, рассмеялся.

– Ты чего?

– Вижу перед собой своего прежнего отца. Ты всегда любил читать лекции насчет этики и морали, надлежащего и ненадлежащего образа действий.

– Я не думаю, что…

– Не обижайся, папа. Я подался в преступники в какой-то мере из-за того морально-этического давления, но, думаю, теперь я достаточно повзрослел, чтобы соответствовать твоим ожиданиям.

– Ты хочешь сказать, что стал пиратом назло мне? – ужаснулся отец.

– Да нет… Вовсе нет.

Виконт с потрясенным видом откинулся на спинку сиденья в углу кареты. Да, Гриффин всегда умел хорошо врать и явно не утратил своих способностей. Но ведь не так-то легко быть отпрыском аристократа, для которого дела важнее семьи. И все это, в сущности, объясняло, почему его сын стал знаменитым пиратом, грозой то ли трех, то ли семи морей.

Но это, конечно, не могло служить оправданием, думал, в свою очередь, Гриффин. Только лишь объяснением.

В общем, пришло время исправляться. И скорее всего в понедельник, в восемь утра, он появится в суде.

Однако в данный момент его голову не покидала мысль о необходимости исправления в несколько иной сфере.

Глава 12

Фиби пришла чуть ли не в ужас, когда поняла, что один из садовников, облаченный по особому случаю в ливрею, впускает в дом не только Гриффина, но и виконта Монкриффа. Сама она сидела в гостиной, потягивая шерри и пытаясь отвлечься от горячих фантазий, которые приличная женщина, по убеждению Фиби, просто не должна себе позволять.

Справиться со своим воображением никак не удавалось, и ее как раз одолевала нелепая фантазия о том, как она застает Гриффина моющимся, когда услышала, как открылась входная дверь, и узнала аристократический прононс тестя.

Сердце Фиби заколотилось. Ведь на ней сейчас было почти прозрачное платье, лиф которого едва прикрывал соски! Она вскочила на ноги, но было уже поздно. Потому что в гостиную, кипя энергией, буквально ворвался Гриффин, на ходу сбрасывая плащ на руки садовника-лакея.

Ее сердце застучало еще быстрее, все тело напряглось.

Гриффин на мгновение застыл, и в его глазах промелькнуло выражение, которое Фиби не успела распознать. Было ли это потрясением?.. Ну уж во всяком случае, не ужасом. Но он, конечно, вряд ли ожидал, что его жена…

Впрочем, с каких это пор Фиби стала такой паникершей?

Нацепив на лицо улыбку, она двинулась навстречу мужу и виконту, который, подтолкнув сына, тоже вошел в комнату.

– Лорд Монкрифф, для меня огромное удовольствие видеть вас у себя. Как жаль, что дети уже спят и не могут вас поприветствовать.

Фиби не слишком часто видела отца Гриффина, однако с ним у нее установились достаточно непринужденные, хотя и несколько отчужденные отношения. Они не обладали особым взаимопониманием, но вполне уважали друг друга.

Однако теперь, после возвращения Гриффина, ситуация, возможно, изменится. Виконт либо станет ближе к ее семейству, либо вновь отдалится.

– Сегодня изумительный и счастливейший день для нас обоих, – проговорил виконт, пожимая ей руку. – А выглядите вы, моя дорогая, как всегда, прелестно.

– Я бы даже сказал – восхитительно! – добавил Гриффин, и эти слова успокоили тревоги Фиби. По крайней мере сегодня, завтра и еще какое-то время она будет желанна для своего мужа.

Пока они следовали к накрытому столу, Фиби продолжала обдумывать реплику Гриффина. Ее супруга явно одолевало вожделение. Он то касался ее руки, вызывая в ней сладкий трепет, то заливался своим гортанным пиратским смехом. Они уселись напротив друг друга, как и полагается, но и после этого его нога под столом не оставляла в покое ее ногу.

А его глаза… о, как они смотрели на нее! Фиби и не подозревала, сколь многое можно передать одним лишь взглядом. Создавалось впечатление, будто Гриффин заглядывает прямо в ее сознание и выдергивает оттуда те фантазии, что преподносит ей расшалившееся воображение.

После первой смены блюд взгляды мужа стали для Фиби чем-то вроде наркотика. Каждый из них буквально опьянял, заставлял еще чаще биться сердце. Сугубо женские части ее существа словно натягивались и становились горячее, а когда она беспокойно пошевелилась на своем стуле, Гриффин это сразу заметил и его глаза осветились вспышкой чистейшего вожделения.

Все это время они втроем вели благопристойную беседу о новом законопроекте виконта, а также о его намерении назначить Гриффина мировым судьей, что, честно говоря, представлялось с трудом. Затем виконт в своей учтивой манере вновь начал зазывать Фиби на местные великосветские ассамблеи, и она опять отклонила предложение. Но потом вспомнила, что у нее теперь есть муж, у которого, возможно, имеется собственное мнение, однако посмеивающийся Гриффин и не думал возражать. Подобные мероприятия его тоже не интересовали. И вряд ли когда-либо заинтересуют.