Обреченный полет - [10]

Лишь завершив поворот, Керик, сквозь пляшущие перед глазами черные точки, увидел, как ошибся в своем замысле. Сбивала летел прямо на него, уже выпуская зажигательные ракеты. Резко свалившись на крыло, сержант увернулся от первой ракеты, просвистевшей так близко, что задрожало остекление кабины, но на подобный трюк со второй просто не хватило времени.

Она врезалась прямо в правый двигатель «Ярости Аквилы», во вспышке пламени отрывая пластальное крыло. Не слушаясь управления, штурмовик свалился в штопор, линия горизонта исчезла из виду. «Грозовой коготь» падал, и с этим уже ничего нельзя было поделать. Хватая цепной меч, лежавший рядом с ним, Керик ударил кулаком по рычагу сброса фонаря.

После отстрела бронестекла мгновенно сработали ракетные двигатели катапультируемого кресла, вылетевшего в открывшийся просвет. Сержант не мог поднять голову и узнать, в каком направлении он движется, лишь предполагал, что явно не вверх. Почти тут же Керик с разгона врезался в нечто твердое, силовая броня почти не поглотила энергию столкновения. Неизвестным препятствием оказался грунт, сержант даже не заметил момента, когда отделилось пилотское кресло. Он прокатился по земле, с каждым ударом ломая кости, теряя фрагменты доспеха, все глубже погружаясь в мир шума и мучений.

«Используй боль, — внушил себе Керик, когда приземление всё-таки завершилось. — Преврати её в опорную точку сознания. Выживи, чтобы закончить задание».

Несмотря на то, что стабберные заряды уже стучали по уцелевшим пластинам брони, сержант сорвал разбитый шлем. Он ощутил, как ночной воздух холодит глубокую рану на лбу, и услышал доносящиеся справа нечеловеческие вопли, сопровождаемые ревом мотора. Зеленокожий мотоциклист несся к сержанту, а сородич, расположившийся у него за спиной, палил из тяжелого стаббера. Чувствуя, как трутся друг о друга обломки сломанных костей, сержант поднялся на ноги и тут же едва не упал вновь. Лишь ухо Лимана помогло с трудом удержать равновесие — вероятно, одна из ран оказалась тяжелой, но клетки Ларрамана в его крови должны справиться и с ней.

Тем временем мотоцикл приближался, и пули продолжали отскакивать от доспеха Керика. Подняв руку, чтобы прикрыть незащищенную голову, сержант начал озираться в поисках оружия на замену цепному мечу, потерянному при падении. Почти у самых его ног лежал длинный, исковерканный кусок пластали, обломок «Ярости Аквилы». Похоже, верная боевая машина послужит Керику ещё один, последний раз.

Космодесантник поднял обломок и, развернувшись всем телом, словно дубиной ударил им сидящего за рулем орка, который с ревом врезался в стрелка. Мотоцикл вылетел из-под них, а оружие водителя, выроненное зеленокожим, отлетело в сторону. Бросившийся к стреляле Керик подобрал её, и, отступив на шаг, развернулся к барахтающимся на земле оркам. Очередь разрывных зарядов из его собственного оружия превратила голову водителя в фонтан крови и осколков костей, стрелок свалился вслед за ним, сраженный попаданием в плечо.

Сержант не собирался проверять, убит ли второй орк. С востока быстро приближался истребитель-бомбардировщик Сбивалы, проскочившего мимо на первом заходе, когда «Ярость Аквилы» врезалась в землю. Теперь зеленокожий ас возвращался, готовый довершить начатое, и Керик увидел в этом свой последний шанс.

Пытаясь сориентироваться, он быстро посмотрел по сторонам и тут же расплылся в окровавленной улыбке. Башня охлаждения, совсем рядом. Сильно хромая, сержант бросился к вертикальной металлической лестнице, закрепленной болтами на её боку. Откуда-то слева вырос ещё один орк, но Керик поразил его выстрелом в шею, и ксенос свалился, истекая поганой кровью из раны. Все это время Обреченный Орел мог слышать сотрясающий шум двигателей самолёта Сбивалы и перестук его стабберов.

Осталось недолго.

Почти врезавшись в лестницу, Керик поднял левую руку, пытаясь ухватиться за перекладину. Левой руки не оказалось на месте. Только теперь сержант понял, из-за чего ему с таким трудом приходилось удерживать равновесие — конечность буквально вырвало из сустава при падении. Впрочем, рана уже закрылась, и на её месте появился свежий рубец — конечно, тело Керика справилось с повреждением, но отрастить руку обратно не мог даже космодесантник.

Сержант повернулся лицом к подлетающему самолёту, стабберный огонь уже выбивал фонтанчики земли у его ног. Теперь все зависело лишь от того, насколько яростно Сбивала жаждет убить космодесантника, как сильно стремится к славе, к новой отметине на днище фюзеляжа.

Подняв громоздкое орочье оружие, Керик выпустил несколько беспорядочных очередей в нос истребителя-бомбардировщика, надеясь, что этот последний вызов разожжет кровожадную злобу орка.

— Вот так, — пробормотал сержант, не отводя глаз от самолёта. — Лети, лети сюда, прикончи меня. «Дакка-дакка».

Над его головой пронеслась ракета, уйдя мимо башни охлаждения и взорвавшись где-то за спиной. Поднялось облако пыли, во все стороны полетели комья земли и щебень. Самолёт уже заполнил почти всё поле зрения Керика, и он впервые увидел самого Сбивалу, сгорбившегося за штурвалом и с жадной злобой смотрящего на космодесантника.