Обреченный - [45]

На поле, вдоль речки, и на дороге никого не было. Шелестов лежал на спине и смотрел, как в небе кружит ястреб. Расправив огромные крылья, он парил высоко-высоко круг за кругом.

Жив ли я, где я? — думал Шелестов. — Так выстрелил он в меня или нет?

Глава 40

Алла уже успела привыкнуть к тому, что Генка постоянно опаздывал, и если он обещал быть дома в восемь, то в лучшем случае его надо было ждать около девяти. Обычно он вваливался в квартиру розовощекий, шумный, пахнущий морозом и сходу:

— Алуся, жрать хочу, умираю!

Хлюпая носом, Алла резала лук на крупные дольки, раскладывала на газете хлеб, сильным натренированным движением вскрывала консервы, а Генка возбужденно и путано рассказывал, что было очередное собрание, и что к их организации примкнули единомышленники еще шести областей России и три — с Украины.

Так бывало часто, почти всякий раз, когда Алла приходила к Генке домой. Потому не было ничего странного в том, что он опаздывал и в этот раз. Непривычным был звонок в дверь в девятом часу, когда Алла уже сварила макароны, нарезала хлеб и посмотрела полфильма по видео. Обычно Генка звонил мелкими и частыми звонками, как естественно делал бы человек, торопящийся в туалет. На этот раз звонок был чужой — одиночный и длинный. Алла остановила фильм на том месте, где главный герой втащил за волосы героиню в примерочную кабинку, поставил ее лицом к зеркалу и задрал ей юбку.

На пороге стоял милиционер, которого Алла в первое мгновение приняла за Генку. Из-за его спины выглядывала огненно-рыжая лохматая голова соседки.

— Ну что? — спросил милиционер у Аллы и вошел в прихожую. Ошарашенная появлением здесь представителя власти, Алла отступила к стене.

Милиционер между тем заглянул на кухню, потом прошелся по комнате, оставляя на линолеуме мокрые следы, посмотрел на книжный шкаф, на диван и вернулся в прихожую. Встал напротив Аллы — долговязый, пахнущий морозом.

— Вам что-нибудь известно?

Господи, а что мне известно? — лихорадочно думала Алла.

Удовлетворившись тишиной, милиционер полез в карман шинели, вынул бумажный пакетик и стал его разворачивать. Сунул в него пальцы, пошуршал, отчего Алле показалось, что он сейчас угостит ее конфеткой. Конфетка была большая, с пестрой планкой и лакированным крестом посредине. Милиционер держал предмет между пальцев как сигарету.

— Знаете, что это?

— Это орден.

— У Гусева, случайно, не было такого?

— Да, есть такой же… Дайте-ка взглянуть! — Алла протянула руку, но милиционер быстро опустил орден обратно в пакетик.

— Спокойно! — сказал он. — Может быть покажете, где Гусев хранил свой орден?

— Покажу. На кителе. А что, собственно говоря…

— Так показывайте, показывайте! — поторопил ее милиционер, вовсе не склонный к каким-либо объяснениям. — Живее надо действовать! Раз-два…

Алла открыла створки шкафа. На кителе ордена не оказалось — лишь дырочка.

— Ну?

— Может быть, Гена одел его на пиджак?.. Он сегодня ушел на службу в пиджаке.

— Светло-серый пиджак?

— Да, светло-серый.

— И в коричневой кожаной куртке?

— Ну да, в коричневой кожаной куртке. Только она не его, а друга… То есть…

— Документы его покажите! — оборвал милиционер. — Где он хранил документы? Где его орденская книжка?

— Орденская книжка? Не помню… Вы думаете, что он потерял свой орден?

— Не помните, так поищите! В шкафу, в книгах. Вас что, учить этому надо? Раз-два, не стесняйтесь!

— Может, где посуда? — из прихожей отозвалась соседка. — А может, в вещах где-нибудь. Я вот всякие важные книги в белье храню. Кто где хранит, кто как привык. Везде искать надо. И в посуде, и в вещах…

Маленькая черная сумочка с документами, в самом деле, оказалась за большим фарфоровым чайником, который вместе с чашками и блюдцами Генка хранил на верхней полке книжного шкафа.

— Нашла! — Алла протянула красную "корочку" с золотым тиснением. Милиционер раскрыл ее и стал рассматривать. Соседка начала вытягивать шею, чтобы получить удовольствие от чтения чужих документов. Орденские книжки она еще никогда не видела и полагала, что в них подробно описываются совершенные их владельцами подвиги.

— Так. Гусев Геннадий Адамович, — забубнил по написанному милиционер. — Хм, Адамович. Отец его, значит, Адам.

— Он давно умер, — ответила Алла зачем-то. — Гена еще в школе учился.

— Так. Орден «За личное мужество». Номер… Ну-ка, диктуйте по цифрам.

Он протянул книжку соседке.

— Девять. Три. Семь. Четыре…

— Девятьсот тридцать семь, — поправил милиционер. — Что вы, как в первый раз! Дальше.

— Четыреста сорок два восемнадцать.

— Сходится. — Милиционер еще раз глянул на номер, выбитый с внутренней стороны ордена. — Все ясно.

— Только мне еще ничего не ясно, — сказала Алла, осмелевшая оттого, что никакой криминал ей в вину не ставили. — Гена потерял орден? Или у него его украли?

— Нет, не украли. — Милиционер поправил фуражку. — Его затолкали ему в горло.

— Как? Что затолкали? Я не поняла…

— Одни вопросы, вопросы, — вздохнул милиционер. — Ведь вы не жена Гусеву, так ведь? Ну вот видите! А вопросы задаете… Что непонятного я сказал? Вспороли живот, выкинули внутренности. Туда, значит, листья, мусор… Ну, в смысле отходы всякие. А потом уже орден в горло. Ведется следствие. Уточняются данные. Что непонятного? — Он прошел в коридор. Соседка проследовала за ним. — Вас мы допросим. Пришлем повестку или позвоним, все как положено… А вас, — он остановился и повернулся к тетке, — я благодарю, так сказать, за содействие.