Обреченный - [43]

Он встал, поднял с пола чайник, пошел в подсобку и плотно прикрыл за собой дверь. Ошарашенный Шелестов не мог понять, правильно ли он понял шашлычника, а если правильно, то как относиться к его словам. «Я вернусь и прямо спрошу об этом Лискова!»

Асхаб вышел во двор, крикнул жену. Сутулая полная женщина неслышной тенью метнулась к нему, взяла чайник и исчезла в доме. Асхаб думал. Потом зашел в сарай, постоял минуту рядом с теплым, пахучим теленком, потрепал его за ушами, присел у кучи сена, разворошил его и вытащил нечто, завернутое в тряпку. Развернул, провел рукой по гладкой, хорошо смазанной трубе, оканчивающейся острым конусом, похожим на гигантскую шариковую ручку, и завернул, как было, в тряпку.

Во дворе он снова позвал жену, велел ей привести к нему сына. Глухонемой от рождения, большеголовый, со вспухшими коленками мальчик понимал отца по губам.

"Идем со мной, — сказал ему Асхаб. — Ты сделаешь все, что я скажу".

Глава 39

Грохота взрыва он не услышал, лишь что-то беззвучно мелькнуло перед глазами, в уши ударила тупая глухота, и пришел он в себя уже лежа на земле, у колес бронетранспортера. Еще не соображая ничего, но уже подавленный нахлынувшим страхом, Шелестов попытался поднять голову и осмотреться, но острая боль, идущая от виска, пронзила его насквозь, и он громко закричал, машинально обхватил голову руками и вновь упал лицом в пыль. Потом он услышал стон, почувствовал запах гари и вкус крови во рту, потом понял, что бронетранспортер подорван — на мине или гранатой. Страх привел его в чувство быстрее, чем боль, и Шелестов снова поднял голову, увидел Рябцева, который, казалось, молится, сидя на коленях, ритмично опуская и поднимая туловище, обхватив руками живот.

"Водила, — сказал Шелестов насколько мог громко, поморщился и опять схватился руками за горячий и липкий лоб; каждое слово будто дубиной било по голове. — Посмотри, как там водила… Ты слышишь меня, Рябцев?"

Сержант продолжал молиться, не реагируя на слова командира, и тогда Шелестов встал на четвереньки, потом на ноги, покачнулся и тяжело прислонился к горячей броне. Так он стоял минуту, как сильно выпивший человек, который копит силы и рассудок для очередного движения. Но силы не пришли, Шелестов не стал делать бесплодную попытку взобраться на броню и заковылял к сержанту. Он увидел в борту оплавленную дыру грушевидной формы, приблизился к ней лицом. Из дыры била горячая струя, как из носика кипящего чайника, но Шелестов разглядел в почерневшей, неузнаваемой утробе машины буро-красную груду в дымящемся солдатском обмундировании.

"Из гранатомета, — сказал он. — Идти можешь, Рябцев?"

Сержант был тяжелым, ноги едва держали его. Он кряхтел, морщился до неузнаваемости и ругался. Шелестов тащил его по насыпи вниз, под мост. Там привалил к опоре и, согнувшись, стал отдыхать.

"Живот?"

"Не знаю", — процедил Рябцев, прижав обе ладони к животу.

"Сиди тут, — сказал Шелестов. — Я поищу оружие и свяжусь с нашими".

Рябцев поднял бледное лицо с посиневшими губами.

"Скорее всего, — едва проговорил он, — я скоро сдохну".

Шелестов ничего не ответил и стал карабкаться по насыпи вверх.

"Суки! Суки все! — стонал от боли сержант. — Месяц до дембеля остался…"

Шелестов ползал у бронетранспортера, отыскивая автомат. Оружие он повесил на крышку люка сразу же, как они отъехали от шашлычной. Взрывом его вряд ли могло повредить, но наверняка отбросило далеко. Он осмотрел дорогу, кювет и дальше, где начиналось поле, как вдруг почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Уверенность в этом была настолько велика, что он сначала упал плашмя в пыль, а потом только оглянулся. У полуразрушенной стены стояли две девочки и мальчик. Поймав взгляд Шелестова, они метнулись в сторону и исчезли, как в землю провалились.

Надо сваливать, подумал Шелестов, не то добьют. Он встал и, пригибаясь, побежал вдоль грязной речушки — дальше от моста, под которым остался Рябцев.

Сил хватило лишь на десяток метров. Шелестов заполз в прибрежные кусты, съехал по скользкой глине в воду. Что ж я его бросил-то, думал Шелестов, глядя во все стороны, что ж я, сука, оставил солдата одного?

Вода показалась ему почти ледяной, дыхание и сердце замерли в его груди. Он ухватился за ветки и попытался вылезти на берег, как вдруг увидел у бронетранспортера двоих людей с оружием, с зелеными налобными повязками. Шагнув назад, Шелестов бесшумно опустился в воду, сжал губы и — по самые ноздри.

Боевик с черной кудрявой бородкой стал размахивать руками. Второй, выполняя его приказ, побежал вдоль дороги, в противоположную от моста сторону. Бородатый продолжал стоять на прежнем месте — как раз напротив Шелестова. И смотрел, кажется, в его сторону. Потом медленно пошел вперед.

Шелестову не хватало воздуха. Если заметит, думал он, что тогда? Выскочить и врезать ногой в живот? Сделать вид, что сдаюсь в плен, а потом бежать?

Но бородатый не видел его. Он шел в метрах тридцати от речки, осматривая берег. Остановился и медленно пошел к кустам. Еще полминуты, и он будет рядом.

Шелестов глубоко вдохнул и, схватившись руками за донные водоросли, опустил голову в воду.