Обреченный - [35]

Еще полчаса, вспомнила Галька. Наибольшая вероятность появления Обреченного была еще впереди.

Она встала у опоры так, чтобы ее можно было заметить с обеих сторон набережной и, в то же время, чтобы не долетали брызги машин. Посмотрела на часы, вытащила из сумочки газету, развернула. Еще раз полюбовалась объявлением. Спрятала ее и стал прогуливаться под мостом. Всякий раз, когда она замечала идущего в ее сторону человека, сердце вздрагивало в груди, дыхание замирало. Должно быть, в эти мгновения она сильно краснела.

Прошло полчаса. Сейчас, сейчас, шептала она, совершенно уверенная во встрече.

Прошло еще пятнадцать минут. Он может опоздать, думала Галька. Метро в это время отвратительно ходит.

Темнело. Автомобили зажгли фары. Их свет слепил Гальку, и она повернулась спиной к дороге. На грязно-белой стене черной краской кто-то продемонстрировал свои познания в области рок-групп и излил ненависть к политикам. Темно-синий "Жигуленок" остановился в нескольких шагах от нее. Открылась дверца, в лужу встал сутулый мужчина. Он дважды обошел машину, глядя на колеса, открыл багажник, вынул оттуда несколько пустых бутылок из-под шампанского и поставил их на обочину. Потом сунул руки в карманы куртки, в упор разглядывая Гальку.

— Вам чем-нибудь помочь? — спросил он.

Галька покачала головой. Сутулый кивнул, сел в машину. Под багажником забегали красные огоньки. Окутав себя облаком белого дыма, "Жигуленок" зашелестел по луже.

Прошло еще минут двадцать. Надежда в ее сердце растворялась, как кусочек сахара в стакане чая. Галька понимала, что Обреченный сегодня не придет. Для очистки совести она прождала еще минут десять, и когда промокшие ноги стали нестерпимо ныть от холода, медленно побрела в сторону метро. По пути она еще всматривалась в лица прохожих, пока в глазах не стало рябить. Тогда она ускорила шаг и оставила попытки увидеть его лицо в толпе. Она убеждала себя, что никакой трагедии не произошло, если Обреченный опоздал на встречу, то обязательно придет в это же время завтра. А если объявление не попалось ему на глаза, то Галька продублирует его через несколько дней.

Но и на следующий день Обреченный не пришел под мост, и все повторилось как днем раньше: грохочущие машины, струйки грязи из-под колес, ослепительный свет фар и стылый воздух, насыщенный вонью автомобильных выхлопов.

Галька повторила объявление в субботнем номере. Денег на этот раз с нее не взяли, текст можно было дополнить или изменить, назначив встречу в более удобном месте, но Галька подумала, что Обреченный может прочесть старый номер газеты в подшивке, которые есть почти во всех библиотеках, и придет под мост. Тогда они не смогут встретиться. Ей даже в голову не приходило, что Обреченный может вообще не читать эту газету, как и многие другие.

Ей уже казалось, что водители автомобилей запомнили ее и тычут в ее сторону пальцами. Что на ее странное поведение обратила внимание милиция, и за ней теперь тайно следят. Ей казалось, что под мостом она провела полжизни, и каждая надпись на опоре и стене, каждая трещинка и грязное пятно уже были ей знакомы, до деталей изучены. Она не замечала того, что надежда встретиться здесь с Обреченным и вообще разыскать его в огромном городе медленно гаснет.

Всегда при неудачах у нее быстро портилось настроение и, как всегда, в этих неудачах она обвиняла только себя. Дурацкий, глупый текст, думала она. Проще и надежнее было бы оставить телефон редакции. И напомнить о себе следовало бы точнее: Крым, Камни, а потом уже Галька.

Пошел седьмой час, и Галька, ругая себя вслух, уже была готова на сегодня оставить свою вахту под мостом. Она не заметила, как со спины к ней быстро подошел плотный, коренастый парень в спортивной куртке, взял ее обеими руками за плечи и сказал в самое ухо:

— Галька, ку-ку!

Она едва не подпрыгнула от испуга и счастья, круто обернулась и в первое мгновение удивилась тому, как сильно изменился Обреченный. Лицо парня было знакомым до боли, он был из той же точки, откуда начали свою жизнь ее любовные переживания, он был где-то очень рядом, и все же это был не Обреченный.

— Ну что, въехала, наконец?

— Бор! — произнесла Галька и почувствовала, как тяжелеет ее лицо, как всю ее тянет вниз. Ноги едва держали ее.

— Узнала, — усмехнулся Бор, вставил в рот зажженную сигарету. — А я в газете твое объявление увидел, вот… — Он помахал перед ее лицом газетой, скрученной в трубочку. — Надо, думаю, повидаться со знакомой.

— Я Обреченного ждала, — Галька натянуто улыбнулась, посмотрела по сторонам, будто вслед за Бором должен был прийти Обреченный, и увидела недалеко темную фигуру. — А это кто?

— Это? — Бор обернулся. — Это мой приятель, Альгис. Он из Латвии. Преуспевающий бизнесмен, между прочим… Альгис, иди сюда! Знакомься, это моя подруга… э-э-э, а как тебя по-настоящему зовут? Нормальное имя у тебя какое?

— Галька, — ответила она. — Так меня и зовут.

— Галина, что ли?.. Никогда бы не подумал.

Несмотря на сумрак, Альгис был в черных очках. Он чавкал жвачкой и, стоя перед Галькой, почему-то все время покачивался с пяток на носки и обратно.