Обреченные любить - [2]

Эйдолон не вчера родился и был согласен с братом. Он коснулся пальцами шрама на боку демона.

— Дерк, что с тобой случилось?

— Порезался.

— Это след от скальпеля.

Только здесь, в этом госпитале, демону могли оказать хирургическую помощь, но Дерка здесь раньше не видели. Эйдолона охватил страх.

— Нет. Это я случайно. — Дерк сжал кулаки, а его глаза, лишенные век, округлились. — Вы уж поверьте.

— Дерк, успокойся. Слышишь, Дерк?

Монитор предостерегающе запищал, а по телу пожирателя младенцев прошлись судороги.

— Пейдж, раздобудь каталку, а ты, Шейд, не дай ему умереть.

Дерк громко застонал. Маленькое помещение наполнилось зловонием. Пейджа вырвало в мусорную корзину.

Показатели сердцебиения на мониторе превратились в прямую линию. Шейд убрал руку со лба пациента.

— Ненавижу, когда они так делают. — Эйдолону стало любопытно: Дерк так напуган, что предпочел остановить все функции своего организма и вскрыл скальпелем свежий шрам? Он уже знал, что там найдет, но хотел в этом убедиться.

Шейд порылся в карманах и достал извечную жвачку.

— Чего не хватает?

— Кисты Пен Тай. Это орган, который перерабатывает пищу и продукты распада, так что этому виду не приходится мочиться и испражняться.

— Удобно, — пробормотал Шейд. — И зачем она кому-то понадобилась?

Пейдж закрыла рот и нос хирургической повязкой, ее лицо все еще было бледным, хотя вонь от только что скончавшегося пациента почти полностью исчезла.

— Она используется в некоторых проклятиях Вуду, чтобы навести порчу на внутренние органы человека.

Шейд покачал головой и протянул медсестре жвачку.

— Совсем ничего святого не осталось. — Он повернулся к Эйдолону. — А почему они его не убили? Других ведь убивают.

— Живой он стоит дороже. Эти демоны могут вырастить новый орган в течение нескольких недель.

— И все это время они активно охотятся. — Шейд разразился проклятиями, некоторые части которых Эйдолон слышал впервые за несколько сотен лет своей жизни. — Наверняка это эгисы. Больные ублюдки.

Кем бы ни были эти больные ублюдки, но последнее время у них было много работы. За прошедшие две недели санитары доставили в госпиталь двенадцать изуродованных тел. И конца этому насилию пока не видно. Некоторых, судя по всему, резали еще заживо.

Беда была в том, что демонам одного вида было наплевать на демонов другого. И расследование одного Консула никогда не касалось жертвы, происходившей не из его клана. Эйдолону было не наплевать не только в силу его профессии, но скорее потому, что он понимал: рано или поздно эти мясники доберутся до кого-нибудь из его знакомых.

— Пейдж, позвони в морг, пусть заберут тело. И скажи им, что мне нужен полный отчет о вскрытии. Я хочу выяснить, кто эти сволочи.

— Док! — Эйдолон не успел сделать и дюжины шагов, как его позвала Нэнси из-за своего стола. Нэнси была медсестрой задолго до того, как лет тридцать назад стала вампиром. — Скалк звонила, сказала, что везет в госпиталь круэнтуса[1]. Расчетное время прибытия две минуты.

Эйдолон едва не застонал. Круэнтусы созданы для того, чтобы убивать; их кровожадность настолько бесконтрольна и подсознательна, что порой даже в брачный период они рвут друг друга на части. Последний раз, когда круэнтус был их пациентом, он трижды рвал вязки и разнес полбольницы, прежде чем его удалось усыпить.

— Подготовьте вторую операционную, ту, что с золотыми вязками, и отправьте сообщение на пейджер доктора Юрия. Он любит круэнтусов.

— Она также сказала, что с ней будет еще один необычный пациент.

На этот раз Эйдолон все же застонал. Последний раз необычный пациент Скалк оказался собакой, которую сбила машина. И собаку эту после операции ему пришлось забрать домой, иначе за пределами госпиталя она стала бы пищей для одного из многочисленных сотрудников. И теперь эта дворняга прочно обосновалась в его квартире и сжевала уже три пары его лучших ботинок.

Шейд разрывался между Скалк, которая, будучи амбер-демоном, приходилась ему сестрой, и Нэнси, с которой он откровенно заигрывал и, насколько было известно Эйдолону, уже дважды успел переспать.

— Я ее убью, — выпалил Шейд, не скрывая раздражения.

— Я первый.

— Тебе нельзя.

— Мне нельзя спать с ней, ты сам это говорил, но о том, что я не могу ее убивать, не было ни слова, — заметил Эйдолон.

— Что правда, то правда. — Шейд пожал плечами. — Ладно, тогда ты ее убивай. Если это сделаю я, мама меня ни за что не простит.

Это Шейд верно подметил. Хотя у Эйдолона, Рейта и Шейда был один отец, который давно канул в Лету, и сами они были из рода демонов-семинусов, матери у них были разные и принадлежали к разным видам; так вот именно мама Шейда отличалась повышенным материнским инстинктом и постоянно опекала сына.

Красный галогенный маячок под потолком оповестил о приближении машины «скорой помощи». Багровые отсветы бегали по стенам, создавая причудливые узоры.

Эйдолон не любил этот оттенок, но именно он усиливал заклинания, охраняющие эти стены. В госпитале, где каждый приходился кому-то кровным врагом, любое преимущество могло стать определяющим. По той же причине всюду на стенах были выведены магические символы.

И разумеется, нарисованы они были не краской, а кровью.