Обреченные любить - [22]

— У нас сейчас уже половина восьмого вечера, между прочим, — пояснила Оливия.

— Для Гилберта это пустяк. Здесь он нередко засиживается за своим рабочим столом до полуночи. Вообще-то мы с ним почти сутками не вылезали из офиса.

— Мы? — не сдержала удивленного возгласа Оливия. Она была готова откусить себе язык, едва это слово слетело с ее губ. Интересно, какие оно может иметь последствия?..

В трубке забулькал грубоватый смех.

— Все в интересах служебного долга, заверяю вас. Я — Сусанна Уитлоу. Несколько лет была личным секретарем Гила в «Россаро Эдвертайзинг».

Служебный долг — как же, сердито думала Оливия. Вовсе не своим служебным рвением она пытается произвести на меня впечатление, наоборот, своими фамильярными отношениями с Гилом. А может быть, интимными?

— А с кем я говорю?

— Я — Оливия Бофор.

Наступило короткое молчание, казалось, заряженное напряжением, и Оливия почти физически чувствовала, как по телефонной линии неслись к ней флюиды неприязни от бывшей секретарши Гила. Когда американка заговорила снова, то в ее голосе появились металлические нотки.

— А! Крошка-кузина! Та самая, что теперь работает у Гила?

Откуда она знает это ее прозвище. Выходит, они с Гилом обсуждали ее. Но в трубку Оливия подтвердила:

— Да, та самая.

— Ну и как, вам нравится быть его личным помощником?

Ударение на предпоследнем слове предполагало наличие связей с боссом, выходящих далеко за рамки служебных отношений. Интересно, насколько тесной была связь Сусанны с Гилом, когда она работала его личным секретарем? Остается только гадать. Во всяком случае, у Оливии вопрос из-за океана вызвал самые неприятные ощущения. Она ответила холодно, не позволяя втянуть себя в рассуждения.

— Работа — прекрасная.

— А Гил — прекрасный человек. Вы согласны?

— В качестве босса он определенно заслуживает уважения.

Сусанна захихикала.

— Босс? Уважение? Да бросьте, не слишком ли это официально? Вы, конечно, уже подружились с ним?

Эта женщина явно ревновала, и Оливия предположила: та закидывает сети, пытаясь установить, есть ли что-то между Оливией и Гилом вне служебных рамок.

Но все так далеко от истины, что Оливии было бы смешно, если бы неприятные вопросы Сусанны не задевали так больно.

— Не хотите ли что-нибудь передать ему? — спросила, наконец, Оливия, намеренно игнорируя последний вопрос.

Небольшая пауза свидетельствовала, что Сусанна восприняла отповедь.

— Нет, — заявила она отрывисто. — Я предпочла бы поговорить с ним лично. Понимаете, это не по служебным делам.

Оливия все поняла с предельной ясностью. Эта женщина — любовница Гила, и простой факт, что между ними пролег океан, не прервал их связь.

— В таком случае предлагаю позвонить ему домой, — ответила Оливия резко и швырнула трубку на рычаг.

Телефонный разговор испортил ей настроение. А ведь она была так довольна собой, когда закончила доклад. Внутри у нее все кипело, нервы напряглись. Нет, я не ревную, внушала она себе. Мне абсолютно все равно, была ли Сусанна любовницей Гила или до сих пор остается ею. Почему это должно меня беспокоить?

— Кто это был?

Оливия обернулась и обнаружила, то в дверях стоит Гил. Она-то думала, что он давно уже уехал домой. Его неожиданное появление застигло ее врасплох. Без пиджака, без галстука, с расстегнутой верхней пуговицей на рубашке он выглядел не так, как обычно, — менее официально, но такой его облик будоражил ее еще больше.

— Это… это звонила Сусанна Уитлоу.

— Сусанна Уитлоу? — нахмурился Гил. — Что ей было нужно?

— Не знаю. Она не просила ничего передать, ей надо было говорить с тобой лично.

Оливия попробовала по реакции Гила что-нибудь понять, но лицо его оставалось непроницаемым, не выдавая никаких чувств.

Может быть, он дожидается ухода Оливии, чтобы ответить на звонок из Нью-Йорка без посторонних? Оливия направилась было в свой кабинет, но Гил остановил ее, положив руку ей на плечо. Она тут же отскочила, как ошпаренная, — так болезненно отреагировало ее тело на его прикосновение.

Он тут же сложил руки на груди, посмотрел на нее сверху вниз и произнес неожиданно:

— Она тебя чем-нибудь расстроила?

Телефонный разговор и впрямь расстроил Оливию, но она, с вызовом взглянув на Гила, ответила:

— Конечно нет. С какой стати твоя бывшая секретарша должна меня расстраивать? — Затем, не желая слышать ничего, что он мог бы сказать в ответ, Оливия добавила: — Мне в самом деле пора. Я уже уходила, когда зазвонил телефон.

К ее неудовольствию, Гил последовал за ней.

— Почему ты здесь так поздно? — спросил он. Оливия взглянула на папку, лежавшую на столе.

— Я… работала над докладом. Все сделано… он готов.

— Это впечатляет. — Гил слегка наклонил голову. — Я думал, тебе потребуется еще, по меньшей мере, пара недель, чтобы закончить. Вот это работоспособность!

Румянец покрыл щеки Оливии, и она сама удивилась, почему похвала Гила так приятна ей.

В коридоре раздались шаги — служащий ночной охраны остановился у двери в кабинет.

— Я думал, все уже ушли, — извинился он за то, что помешал.

— Мы уже уходим, — сказал Гил охраннику.

Оливия поспешила схватить портфель, натянула пальто, туго завязав пояс.

В кабине лифта Гил по привычке нажал кнопку, чтобы спуститься в подвальный этаж, где находилась стоянка машин.