Образование Венецианской колониальной империи - [151]

Положение обоих императоров становилось невыносимым: они не могли теперь с уверенностью рассчитывать на раздраженные войска крестоносцев и венецианцев, но не привлекли к себе расположения также и со стороны греков; крестоносцы угрожали им теперь войной, а среди греков уже зрели планы низвержения ставленников ненавистных «латинян». В этих условиях византийские властители попробовали обратить свои взоры на Запад: Алексей написал Иннокентию III послание, в котором изъявлял желание воссоединить восточную церковь с западной. Папа, прекрасно осведомленный относительно того, в каком положении находились Исаак и Алексей, ответил очень сдержанно, рекомендуя императорам перейти от слов к делу.[1509] Но выполнение и этого обещания было по крайней мере столь же трудно, как и выплата обещанных сумм крестоносцам, вследствие чего переговоры о воссоединении церквей пока на этом и остановились.

Между тем взаимоотношения между императорами и крестоносцами продолжали ухудшаться. Зимой начались враждебные действия. Когда попытка Алексея сжечь венецианский флот путем внезапной атаки брандеров не удалась, в городе произошло движение народных масс и дворцовый переворот, приведший на трон Алексея Дуку, по прозванию Мурзуфла, и низвержение Исаака и Алексея. Исаак вскоре после этих событий умер, а Алексей погиб в тюрьме от рук палача.[1510]

Борьба теперь вступила в новую фазу. Крестоносцы оказались теперь вне города, ворота которого были для них закрыты: «Таким образом, — пишет аноним Суассонский, — наши, будучи удалены из царственного города, проводили время, находясь между ним и морем, в то время, как со стороны греков днем и ночью угрожала смерть»…[1511] Неудивительно, что крестоносцы струсили и попробовали, «скрывая страх»[1512], вступить с Алексеем Мурзуфлом в переговоры, из которых, однако, ничего не получилось.[1513] Теперь задача крестоносного войска и венецианцев внезапно расширилась: они должны были приступить к завоеванию столицы, или отправиться ни с чем восвояси. Так события привели участников четвертого крестового похода ко вторичной осаде Константинополя.

На этот раз враждебные действия крестоносцы оправдывали желанием наказать узурпатора Алексея Мурзуфла за убийство Алексея IV, но это было только предлогом, действительные цели крестоносцев и особенно венецианцев шли гораздо далее. Это показывают те договоры, которые крестоносцы, насильники и грабители, заключили между собою по разделу ожидавшихся территориальных захватов и добычи. Не подлежит сомнению, что именно венецианцы проявили во всем этом деле особенное упорство и настойчивость, — за это говорит отчасти львиная доля, которую они постарались обеспечить за собой из намечавшейся добычи. Само собой разумеется, что они были совершенно равнодушными к гибели Алексея, но почувствовали себя серьезно задетыми тем, что из их рук вырвана была эта жертва.

Затруднительным было и положение Иннокентия III. Руководство походом, им затеянным, — теперь это было ясно для всех, — было окончательно вырвано венецианцами из его рук. Оружие, которым папа думал вернуть себе руководящую роль, оказалось недейственным, по крайней мере, по отношению к главным виновникам всех событий, венецианцам: они не обращали на папский интердикт никакого внимания. Наметившийся успех предприятия, с другой стороны, обещал ряд выгод и «св. престолу». Папа, все еще не покидавший мысли направить поход против мусульман, резко изменил тон. На смиренное послание крестоносцев с извещением о том, что Алексей водворен на императорском троне и готов выполнить свое обещание о воссоединении церквей, папа ответил выражением своего удовлетворения и для приличия напомнил баронам о том, что вот теперь как раз и следовало бы приступить к выполнению данного обета относительно «святой земли».[1514] Надо было, очевидно, как-то поладить и с наиболее упорными в своем «заблуждении» сынами церкви, венецианцами. В конце января 1204 г., когда дела в Константинополе явно клонились к своей трагической развязке, папа наставляет своего незадачливого легата, Петра Капуанского, который в это время мирил в Тире враждовавших между собою генуэзцев и пизанцев: «Тебе надлежит прилежно увещевать дожа и венецианцев, и привести их к раскаянию в содеянном, с тем, чтобы они могли воспользоваться благостью снятия с них интердикта по установленной церковью форме». Папа при этом рекомендует легату не опасаться потери его, папы, расположения к нему, если «по настоятельной необходимости» ему придется вступить в сношения с грешниками с лагун.[1515] Разумеется, для выполнения этой миссии Петру Капуанскому не приходилось дожидаться венецианцев в Сирии, а надо было самому направиться в Константинополь. Не дожидаясь результатов деятельности своего легата, Иннокентий III в феврале того же года сам пишет дожу о настоятельной необходимости для него испросить прощение у «св. престола»: «Смойте слезами раскаяния греха вашего скверну», — заканчивает папа свое послание.[1516]

Между тем события под Константинополем развертывались с необычайной быстротой.

Алексей V, видя неизбежность открытой борьбы против крестоносцев, попробовал перейти в наступление. Греки атаковали часть крестоносных войск в районе Филе, но их командир, Генрих Фландрский, не дал захватить себя врасплох.