Образование Литовского государства - [5]

Для скромной задачи изучения скупых киевских известий о Литве за 1118–1238 гг. нам достаточно знать лишь, к какому из компонентов Киевской летописи их отнести, и постараться понять, почему этих известий так мало. Ниже, при рассмотрении галицко-волынского летописания XIII в., мы увидим, как тогдашние составители сводов не раз опускали целые серии литовских известий, поэтому нет оснований надеяться, что они, пополняя Киевскую летопись галицко-волынскими известиями, старались сберечь в ней известия литовские, связанные с деятельностью смоленских Ростиславичей, черниговских Ольговичей, полоцких Рогволодовичей, о которых и сама Киевская летопись сообщала очень немногое. Единственное, что галицко-волынские редакторы могли в этой связи отразить, — это упадок Киева и полную несостоятельность его дальнейших претензий на Литву и Ятвягию, которые, по мысли этих редакторов, переходят со времени Романа Мстиславича в ведение Галича и Владимира-Волынского.

Судя по начальным записям Киевской летописи, местные великие князья еще пытались продолжать прежнюю политику. Под 1132 г. читаем о большом походе Мстислава Владимировича: «Ходи Мьстислав на Литву с сынъми своими и с Олговичи и с Всеволодом Городеньским и пожгоша я, а сами ся расхорониша, а киян тогда много побита Литва: не втягли бо бяху с князем, но последи идяху по нем особе»[24]. Это запись придворного киевского книжника, который даже ответственность за поражение большого войска снял с главного военачальника. Смысл похода прежний — ограбление литовской земли; русские войска ее «пожгоша»; во владимиро-суздальском летопиcании сохранена деталь, что князь «взем полон мног»[25]. Этот поход стоит в ряду других действий великого князя: походов на Полоцк (1130 г.), на эстов (1131 г.) и т. д.[26] Гродно в ту пору было еще подвластно Киеву, а Туров и Пинск придавались «к Меньску»[27].

К хронике Ростиславичей восходит известие 1147 г., когда союзник Юрия Долгорукого Святослав Ольгович, выйдя из Лобыньска в устье Поротвы, повоевал Смоленскую волость «и взя люди Голядь (въ — по спискам ХII) верх Поротве и тако ополонишася дружина Святославля»[28]. Галинды на Поротве — либо посаженные здесь пленные похода 1058 г., либо приведенные из крестового похода 1147 г. (см. часть III книги).

Вследствие вмешательства великих князей Киева (в ту пору — представителей смоленской династии) в полоцкие дела в Киевскую летопись проникло несколько известий из истории Полоцко-Минской Руси и, в частности, тех, где речь идет о Литве. Так, под 1159 г. читаем, как можно думать, смоленско-киевскую редакцию отрывка из Полоцкой летописи[29]. Союзник смоленского Ростислава Мстиславича князь Рогволод Борисович с помощью князей Киева и Чернигова занял Полоцк и Друцк и подошел к Минску, где и заключил мир с местным князем Ростиславом Глебовичем. Однако при заключении мира и целовании креста отсутствовал один из полоцко-минских князей Володарь Глебович: он «не целова креста тем, оже ходяше под Литвою в лeсех (ХII — лясех)»[30].

Судьба Рогволода интересовала Киев, а потому под 1162 г. сообщается, что Рогволод двинулся с полочанами к Городцу (X — «к город») на Володаря, но тот «не да ему полку в ден, но в ноче выступи на нь из города с Литьвою и много зла створися в ту ночь: одных избиша, а другая руками изоимаша, множество паче изъбьеных». Рогволод даже не осмелился возвратиться в Полоцк («занеже много погибе полочан»), а сел в Друцке. Полочане же пригласили княжить Всеслава Васильковича[31], быть может, брата того Изяслава, которого за era войны с Литвой упомянуло «Слово о полку Игореве».

Последний интересующий нас отрывок Полоцкой летописи помещен под 1180 г. Здесь сообщается о походе киевских и черниговских князей вместе с новгородцами против смоленского князя Давыда, занявшего было Друцк. Союзниками Киева были полоцкие князья: «и придоша полотьскии князи в сретение… Василковича Брячьслав из Витебьска, брат его Всеслав с полочаны, с ними же бяхуть и Либьи Литва, Всеслав Микуличь из Логожска, Андрей Володыничь и сыновец его Изяслав, и Василько Брячиславич»[32]. Дата события, полный перечень князей — все свидетельствует о какой-то своевременной полоцкой записи. Но текст этот в киевском летописании был сперва обработан в духе свода Святослава и пополнен не идущими к делу упоминаниями о нем ((«помогающе Святославу», «противу Святославу», «до Святослава», «без Святослава»), а затем, попав в руки летописца князя Рюрика Ростиславича, обогащен бессодержательной припиской и об этом князе. Мне представляется очень вероятным предположение Л. В. Алексеева о Полоцкой летописи как одном из источников киевского летописания[33]. Полоцким отрывкам присуще и некоторое сходство стиля, например, в них находим примечательное выражение — «не да ему полку», в смысле уклонился от битвы («хотяшет… полк дати», «не смеяста дати полку»)[34].

Получили в Киевской летописи отражение и попытки князей продолжить активную политику в Литве. Летописные тексты по этому вопросу весьма типичны. Они относятся к последним годам княжения Святослава Всеволодовича и говорят о деятельности его будущего преемника Рюрика Ростиславича. Имеются три известия. Одно восходит к семейной хронике самих Ростиславичей, в которую старались внести о них как можно больше сведений, а потому в ней под 1190 г. читаем, что Рюрик «бяше пошел на Литву и бысть в Пинески у тещи своея и у шюрьи своея, тогда бо бяше свадьба Ярополча». Загуляв на свадьбе, князь упустил время: «и бысть тепло и стече снег и нелзе бо им доити земли их (литовцев. —