Образ жизни - [76]
— Спорт?
— Вот именно. Так прошу и понимать. Мадам со второго этажа предложила. — Он говорил для Ирины, видя её замешательство.
Таня подошла к матери. — Она в этом году старшая по подъезду. Мы с тобой видели её в торговом центре. У неё там магазин одежды. Полная такая. Бронзовый век. На ней одних браслетов штук десять.
Ирина посмотрела на Петра, сказала тихо: — В этом не было необходимости.
— Если проект не пройдёт, пойду токарить, а пока — почему не развлечься? Что тебя смущает?
Ирина не ответила, ушла в спальню.
— Ей за тебя обидно, — сказала Таня.
— А тебе?
— Я тоже не в восторге, но переживу.
Пётр повернулся к тёще. — Вы с ними?
— Я с тобой. И они тоже.
Когда через месяц Пётр пришёл за платой, мадам сказала задумчиво:
— Красивые мужчины приезжают из России… но у них нет денег.
Каждое утро Пётр ходил на берег моря. Шагал вдали от людей и декламировал, учился объясняться в различных жизненных ситуациях, манипулируя небольшим запасом слов. Он не баловал нас письмами — раз в месяц, не чаще. Хорошую новость мы узнали от Виктории. Потом пришло письмо.
«Привет всем! Посылаю очередную главу «хождения по мукам». Удивительно, как легко схватывают язык дети. Пятилетняя племянница пошла в садик и заговорила едва ли не на первой неделе, а я уже скоро год продираюсь, как сквозь «джунглии» (из Машенькиного репертуара).
Вчера я присутствовал на Совете директоров «теплицы» — полуфинал перед рассмотрением в министерстве уже без моего участия, правда, и вчерашнее моё сидение участием не назовёшь. Мне повезло. Часть Павлика заменяли в зоне безопасности на границе с Ливаном, и ему разрешили отлучиться, чтобы помочь недоучке отцу. Он прикатил на джипе с парнями из его экипажа. Внушительный эскорт при моей VIP персоне!
Первое впечатление от Совета — никакого официоза. Директора листали описание проекта, расспрашивали Павла о положении в зоне безопасности, вспоминали войну в Ливане, задавали вопросы и сами отвечали на них. Кибуцники, банковские и муниципальные служащие разъясняли друг другу возможности FDS и холодной прокатки. Мы сидели молча, к нам не обращались. Павел несколько раз порывался перевести разговор на меня, а я всякий раз останавливал его за руку, дабы не нарушать царившую за столом гармонию. Когда обсуждение начало выдыхаться, директор «теплицы» предложил сделать небольшой перерыв: «Кофе, пи-пи…» (!) Павел принёс нам кофе и сказал разочарованно: — Не стоило приезжать. — Я не стал объяснять ему, что своим присутствием, он задал обсуждению доброжелательный тон и уже одним этим сделал больше, чем все разумные ответы, которые, к счастью, не понадобились. Удовлетворив себя и соседей, директора приняли проект и пожелали мне успехов.
Парни подбросили меня до автостанции, включили музыку и укатили. На обратном пути, оставив позади очередной этап, я засмотрелся на сады долины Хулы.
В начале нашей эры Иосиф Флавий писал о Галилее «… она вся возделана и имеет вид сплошного сада». После многовекового запустенья, сегодня Галилея сплошной сад. Все, кто посетил Палестину в начале ХХ века, писали о заброшенном и безлюдном крае. Откровеннее других, на мой взгляд, сказано у Джойса в «Улиссе»: «Бесплодный, голый, пустынный край. Вулканическое озеро, мёртвое море: ни рыбы, ни водорослей, глубокая впадина в земле… Мёртвое море в мёртвой стране, седой, древней… Древнейший народ. Скитался в дальних краях, по всей земле, из плена в плен, плодясь, умирая, рождаясь повсюду. Земля же его лежит там. И больше не может уже родить». Не боги, но с божьей помощью смертные воскресили умершую землю. Страна наполнилась людьми, садами, лесами… и вечными спутниками человеческого бытия — враждой, глупостью и злом, чинимым друг другу. Обнимаю. Ваш Пётр.
P.S. Ирина пишет своё письмо.
P.P.S. Сразу не отправил и вот новость — проект принят (!). Первого октября приступаю. Кто бы мог подумать!»
Глава 27
В конце сентября Пётр снял пустую квартиру на северной оконечности Кирьят-Шмоны, оставил посреди салона сумку с вещами первой необходимости и пошёл пешком к месту работы на южном выезде из города. Сорок минут в спокойном темпе вдоль цветников и финиковых пальм. Туда и обратно километров семь, десять тысяч шагов — японская норма.
— Уверен, тебе понравится, — обнадёжил он Ирину по телефону, — сразу за домом горы и лес, бомбоубежище рядом с домом, дверь открыта, — и добавил на иврите: — Будет хорошо.
Из письма Ирины. «В квартире три комнаты: салон, спальня и комната безопасности — небольшое окошко, забранное стальными жалюзи, напоминает амбразуру. Смотрит оно как раз туда, откуда и летят «катюшот» — так ласково и зловеще это звучит на иврите. Шмона лежит на стыке трёх границ, гостинца можно ждать от любого соседа.
Всей мебели я застала две вещи: телефон на полу и поролоновый матрасик под окном. Второго у нас пока нет, обошлись сложенным вчетверо одеялом для Петра, а свою лежанку он галантно уступил мне. Разорились на маленькую газовую плитку, знакомый вам кипятильник привезли с собой. Так будем жить до первой зарплаты. Пётр пошёл в лавку, я лежу на матрасе, бумага на полу, пишу письмо и всё думаю, что делать с собой.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…
Рассказ из сборника «Русские женщины: 47 рассказов о женщинах» / сост. П. Крусанов, А. Етоев (2014)
Роман молодого чехословацкого писателя И. Швейды (род. в 1949 г.) — его первое крупное произведение. Место действия — химическое предприятие в Северной Чехии. Молодой инженер Камил Цоуфал — человек способный, образованный, но самоуверенный, равнодушный и эгоистичный, поражен болезненной тягой к «красивой жизни» и ради этого идет на все. Первой жертвой становится его семья. А на заводе по вине Цоуфала происходит серьезная авария, едва не стоившая человеческих жизней. Роман отличает четкая социально-этическая позиция автора, развенчивающего один из самых опасных пороков — погоню за мещанским благополучием.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.