Образ мюзик-холла в неовикторианском романе - [23]
Спустя десять лет семнадцатилетняя Фиби вновь окажется в мюзик-холле Уилтона, когда Сисси, к тому времени уже оставившая сцену, решит вновь вернуться ради выступления в опере Генделя «Ацис и Галатея». Здесь происходит встреча, круто изменяющая жизнь героини и вовлекающая ее в череду таинственных и мрачных событий.
Мюзик-холл, таким образом, играет в романе Эсси Фокс роль своего рода ворот, через которые юная героиня переходит из привычного мира повседневности в таинственное Зазеркалье.
Кейтлин Дэвис, как и Сара Рейн, сводит воедино мюзик-холл и мир привидений в романе «Призрак Лили Пэйнтер» («The Ghost of Lily Painter», 2011). Повествование от лица автора чередуется здесь с повествованием от лица героини, Энни Суит. Кроме того, в романе соединяются два временных пласта: викторианское прошлое и современность.
Начинается повествование в 2008 году. Энни Суит покупает дом в северной части Лондона, который очаровал ее буквально с первого взгляда. Однако вскоре выясняется, что в доме обитает призрак молодой женщины, которая жила здесь более века назад. Лили Пэйнтер, звезда мюзик-холла, трагически погибла в 1902 году, и Энни, чувствующая непреодолимое желание разгадать тайну своего нового дома, постепенно раскрывает историю жизни и смерти Лили Пэйнтер.
В «викторианской» линии романа, которая периодически прерывает линию современную, мы видим сцены из жизни мюзик-холла глазами Лили Пэйнтер; знакомимся с полицейским инспектором Уильямом Джорджем, который пытается расследовать злодейские преступления, о которых ему регулярно сообщает в письмах таинственный аноним; наконец, погружаемся в детали реального уголовного дела о детоубийцах Амелии Саш (Amelia Sach) и Энни Уолтерс (Annie Walters)[52]. Различные сюжетные линии причудливым образом переплетаются в романе, равно как и судьбы героев современной и исторической части произведения. И вновь мюзик-холл выступает как своего рода пограничье между респектабельной, «скучной» викторианской повседневностью и ее изнанкой, полной преступлений и мрачных тайн.
Кейт Гриффин (настоящее имя – Кэтрин Уэбб) делает мюзик-холл центром зловещих криминальных событий в романе «Китти Пек и убийства в мюзик-холле» («Kitty Peck and the Music Hall Murders», 2013). Действие происходит в Лондоне в 1880 году. Повествование ведется от лица героини, Китти Пек, семнадцатилетней девушки, которая является плотью от плоти того викторианского Лондона, о котором добропорядочные викторианцы предпочитали не знать. Китти работает в мюзик-холле швеей и подсобляющей, однако сам мюзик-холл является своего рода верхушкой айсберга – темного и преступного бизнеса некоей леди Джинджер. По воле обстоятельств юной героине предстоит взять на себя роль детектива и расследовать таинственные исчезновения и убийства девушек – актрис мюзик-холла.
Кейт Гриффин рисует нам викторианский Лондон как город гротескных контрастов, где роскошь соседствует с нищетой, а респектабельность и благопристойность – с развратом и преступлением. И мюзик-холл становится для автора инструментом, помогающим ярче высветить эти контрасты.
В серии неовикторианских детективов Джеймса Бэгуорта расследование преступлений ведут актеры мюзик-холла Фэрроу и Флинт. В первом романе серии «Вдали от огней рампы» («Out of the Limelight», 2013) Фэрроу и Флинт, комедийные актеры, успешно выступающие на сцене мюзик-холла, оказываются подозреваемыми в убийстве. Чтобы очиститься от подозрений, они сами начинают расследование и решают задачу, оказавшуюся не по силам профессионалам – полицейским детективам. Во втором романе серии, «В тени моста» («Shadow of the Bridge», 2013), Фэрроу и Флинт вновь оказываются втянутыми в расследование после того, как одна из актрис рассказывает им историю о таинственной гибели ее мужа. Полиция не выказала к этой истории особого интереса, официальное расследование не было произведено, и Фэрроу и Флинт решают исправить эту несправедливость и найти ответы на все вопросы. Действие обоих романов разворачивается в 1879 году и, как и во всех вышеописанных произведениях, помимо собственно криминальной истории автор воссоздает многогранный и неоднозначный образ викторианского Лондона.
Таким образом, мюзик-холл для современных авторов, обращающихся к викторианской эпохе, является многофункциональным инструментом, позволяющим вскрыть различные грани эпохи – и прежде всего те, которые в самом XIX веке считались «запретными».
Вместо заключения
My life is like a music-hall,
Where, in the impotence of rage,
Chained by enchantment to my stall,
I see myself upon the stage Dance to amuse a music-hall[53].
Arthur Symons, In The Stalls
Стихотворение «В партере» одного из ярчайших представителей английской декадентской поэзии Артура Саймонса, на мой взгляд, очень хорошо передает отношение к мюзик-холлу в викторианскую эпоху, а также объясняет, почему образ мюзик-холла до сих пор волнует современных авторов и заставляет обращаться к нему вновь и вновь. Мало кто из посетителей представлений в лондонских мюзик-холлах середины и конца XIX века не представлял себя выступающим на сцене, срывающим овации, ловко парирующим дерзкие выкрики из зала. Мало кто не мечтал о том, чтобы изменить свою жизнь и хотя бы на мгновение побыть кем-то другим. Мало кто не чувствовал, что в повседневной жизни, строго ритуализированной, скованной правилами и запретами, что-то настоящее, подлинное, человеческое, постоянно ускользает. Мюзик-холл был одним из тех мест, где это настоящее снова пробуждалось к жизни. Интерес современных авторов, создателей неовикторианского романа к мюзик-холлу понятен: викторианский мюзик-холл был волшебным зеркалом, отражающим не только то, что видимо, но и то, что глубоко сокрыто в человеческой личности. Отражение двойственности эпохи и национального характера; квинтэссенция «английскости»; пространство свободы, дарящее надежду на то, что самые невероятные повороты судьбы возможны; нехитрое развлечение для городской бедноты и высокое искусство; национальное достояние Великобритании – все это мюзик-холл. Поэтому завершить данное исследование мне хотелось бы словами английского композитора Эдуарда Уильяма Элгара:
Мы с вами, уважаемый читатель, люди образованные и потому знаем, что привидений не существует. Нельзя же вот так взять и признаться: кто-то крадет у нас пуговицы. Подвывает ночью под окном и скрипит в шкафу. Делает губами такой звук, как будто из бутылки вынимают пробку. Хуже того: кто-то съедает наши пирожные! Вы наверняка сами помните подобные случаи: вот только что они (пирожные) были — и вдруг нет. Ну, и кто это сделал? Герцог Веллингтонский? Но в этой книге вы, наконец, найдете правдивое изложение дел.
Представьте себе небольшой европейский городок. Кое-кто вообще считает его крошечным. А все-таки, какая ни есть, европейская столица. Жизнь в городке так и бурлит.Бурными событиями город обязан, конечно, трамваю. Вот в вагон входит Безработный – как обычно, недоволен правительством. Вот Бабуля – тоже, как всегда, везет своего внука Школьника на урок музыки. А вот интеллигентный Фотограф и – а это важнее всего! – Мадам. В неизменном синем кепи и с кульком печенья в руках. У нее – ну, разумеется, как всегда! А вы как думали? – приключилась очередная душераздирающая драма.А трамвай номер десять всегда ходит точно по расписанию.
Однажды вечером сэр Гарри отправился… нет, это был сэр Эндрю. Или, может быть, сэр Роберт? Одним словом, трое закадычных друзей (не говоря уже о Коте Томасе с его закадычным другом Кренделем) встретились, как обычно, в своем любимом кафе “Рога и бубенцы”. Жизнь здесь бьет ключом: Можно ли встретить собственного двойника? Что означает сон сэра Роберта? Почему, черт побери, на сэре Эндрю надета розовая маска?! Перед вами трое закадычных друзей в поисках идентичности. Такова традиция. Ведь настоящий джентльмен никогда не нарушает традиций!
Одна балерина засветила в глаз другой балерине. Она нечаянно. Вот вы не верите, а зря. А один писатель с голоду бросился писать порнографию, но вышла какая-то ерунда. А один строитель вообще ка-ак с лесов навернется! Страшно не везет некоторым. Но знаете, что? Когда у нас случается катастрофа, мы ругаем ее и проклинаем. И даже не подозреваем, что эта катастрофа, возможно, фантик, в который завернуто что-нибудь полезное. И если вы давно мечтаете, как бы изменить свою жизнь, не ругайте свою неприятность, а кричите: «Ура! Ура!».
Можно ли назвать «жемчужиной» отель, перестроенный из бывшей радиостанции? Конечно, нельзя! Это место лучше всего назвать так: «Снежный ком». Его обитатели никогда не покидают своих комнат, пугают соседей непристойными выходками, которые оказываются последствиями домашней алхимии, воюют за права женщин в соседней лавке и в целом прекрасно живут, доводя друг друга до бешенства. С истинно швейцарской терпимостью к чужим странностям.
Веселые истории в картинках про серьезных писателей. Юмористические версии: как создавались произведения классиков. Откуда авторы черпали вдохновение. Что их сподвигнуло… ну, или отодвигнуло. Те, кто в курсе дела, могут легкомысленно веселиться, а те, кто нет – если, например, это школьники, зевающие на уроках литературы – не менее легкомысленно поинтересоваться, откуда дровишки, откуда ветер дует и ноги растут. В обоих случаях читатель нескучно проведет время, освежит старые знания и, может быть, даже захочет получить новые.
Наталья Алексеевна Решетовская — первая жена Нобелевского лауреата А. И. Солженицына, член Союза писателей России, автор пяти мемуарных книг. Шестая книга писательницы также связана с именем человека, для которого она всю свою жизнь была и самым страстным защитником, и самым непримиримым оппонентом. Но, увы, книге с подзаголовком «Моя прижизненная реабилитация» суждено было предстать перед читателями лишь после смерти ее автора… Книга раскрывает мало кому известные до сих пор факты взаимоотношений автора с Агентством печати «Новости», с выходом в издательстве АПН (1975 г.) ее первой книги и ее шествием по многим зарубежным странам.
«Вечный изгнанник», «самый знаменитый тунеядец», «поэт без пьедестала» — за 25 лет после смерти Бродского о нем и его творчестве сказано так много, что и добавить нечего. И вот — появление такой «тарантиновской» книжки, написанной автором следующего поколения. Новая книга Вадима Месяца «Дядя Джо. Роман с Бродским» раскрывает неизвестные страницы из жизни Нобелевского лауреата, намекает на то, что реальность могла быть совершенно иной. Несмотря на авантюрность и даже фантастичность сюжета, роман — автобиографичен.
История всемирной литературы — многотомное издание, подготовленное Институтом мировой литературы им. А. М. Горького и рассматривающее развитие литератур народов мира с эпохи древности до начала XX века. Том V посвящен литературе XVIII в.
Опираясь на идеи структурализма и русской формальной школы, автор анализирует классическую фантастическую литературу от сказок Перро и первых европейских адаптаций «Тысячи и одной ночи» до новелл Гофмана и Эдгара По (не затрагивая т. наз. орудийное чудесное, т. е. научную фантастику) и выводит в итоге сущностную характеристику фантастики как жанра: «…она представляет собой квинтэссенцию всякой литературы, ибо в ней свойственное всей литературе оспаривание границы между реальным и ирреальным происходит совершенно эксплицитно и оказывается в центре внимания».
Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР (Главлит СССР). С выходом в свет настоящего Перечня утрачивает силу «Перечень сведений, запрещенных к опубликованию в районных, городских, многотиражных газетах, передачах по радио и телевидении» 1977 года.
Эта книга – вторая часть двухтомника, посвященного русской литературе двадцатого века. Каждая глава – страница истории глазами писателей и поэтов, ставших свидетелями главных событий эпохи, в которой им довелось жить и творить. Во второй том вошли лекции о произведениях таких выдающихся личностей, как Пикуль, Булгаков, Шаламов, Искандер, Айтматов, Евтушенко и другие. Дмитрий Быков будто возвращает нас в тот год, в котором была создана та или иная книга. Книга создана по мотивам популярной программы «Сто лекций с Дмитрием Быковым».