Образ мира в тексте и ритуале - [167]
Одна из характерных для заговоров всех славян моделей магического устранения противника – магия «умаления» (убывания, иссякания, схождения на нет, постепенного исчезновения). В сербских заговорах популярная заклинательная формула «мање од маково зрно» (меньше макового зернышка) или в развернутом виде: «Да си мања од маково зрно!» (Чтоб ты стала меньше макового зернышка! № 264); «Усту, уступи, метаљћо, у маково зрно» (Уйди, ячмень <на глазу>, превратись в маковое зернышко. № 237). С этой же моделью связана и архаическая фигура убывающего счета, широко употребительная в заговорах: «Мицо, у тебе је девет кожа: нека буде од девет – осам, од осам – седам, од седам – шест, од шест – пет, од пет – четири, од четири – три, од три – двије, од двије – једна, а од једне, пак, ни једна!» (Чирей, у тебя девять кож: пусть будет из девяти – восемь, из восьми – семь, из семи – шесть, из шести – пять, из пяти – четыре, из четырех – три, из трех – две, из двух – одна, а из одной – ни одной. № 265, а также № 117, 183, 524 и многие другие).
Следующий прием условно может быть назван магией парадокса. Он использует энергию совмещения несовместимого, например, «ватром се хладиле, ледом се грејале» (огнем охлаждалиь, льдом согревались. № 55), или отторжения неотторжимого: «Ухвати га без руку, закла без ножа, испече без ватре, изједе без зуба» (Схватил его без рук, зарезал без ножа, испек без огня, съел без зубов. № 43). В первом случае соединенные вместе концепты обладают взаимоисключающими признаками («холодный» и «горячий»), во втором – отрицается семантический признак, являющийся неотъемлемым компонентом значения слова (‘рука’ входит в значение глагола схватить, ‘огонь’ – в значение глагола испечь и т. д.).
Магический эффект ожидается и от называния действий, нарушающих «прагматические», онтологические законы и утверждающих невозможное (магия невозможного): «камење јеле, а земљу пиле» (камни ели, а землю пили. № 55); «…по мору песак бројале, по небу звезде, по гори лист, по листу капље, по вуку длаке, по псу руно, по овци вуну, по ливади траву, по глави косу, по кокошки пера» (на море песок считали, на небе звезды, в лесу листья, на листьях капли, на волке шерсть, на собаке шерсть, на овце шерсть, на лугу траву, на голове волосы, на курице перья. № 55). Если в первом примере сами действия выглядят аномальными с прагматической точки зрения (невозможно есть камень, невозможно пить землю), то во втором – характер действий не противоречит норме, но в них отсутствует результативность и целесообразность (можно считать звезды на небе, но невозможно их сосчитать), поэтому набор подобных невыполнимых действий во многих заговорах исполняет роль магического препятствия, преграждающего путь злым силам: «Кад пребројале: на небо звијезде, у море пијесак… онда мене наудиле» (Когда пересчитают на небе звезды, в море песок… тогда мне навредят. № 57; см. также № 55, 58, 59, 142 и др.).
Отвращающей силой наделяется и прием, который можно назвать магией чуда, – он основан на том же концепте невозможного, но отсылает к такому «невозможному» событию, которое вопреки всем законам природы осуществилось: «Родила се Jаника девојћа. Без башту се зачела, без матер се родила. У суботу се родила, у недељу се заженила» (Родилась девочка Яника. Без отца зачата, без матери родилась. В субботу родилась, в воскресенье замуж вышла. № 268). Сообщение о таком аномальном событии, «предъявление» чуда способно отвратить от села градовую тучу: «…да не иде чудо на чудо! У нас је веће чудо: девојка седмоготка родила дете и сву летину покрила детињим хаљиницама» (пусть не идет чудо на чудо! У нас большее чудо: семилетняя девочка родила ребенка и все поля детскими одежками покрыла. № 595). Ср. также частое использование эпитета чудан в сербских заговорах (№ 560–563 и др.), см. [Толстая 1995].
Мотив инцеста, невенчаной жены и незаконнорожденного ребенка также часто используется в заговоре как инструмент магического противодействия злу. В этом можно усматривать развитие и конкретизацию модели «невозможного» в сторону этически-правовую: отрицаемое народной моралью и воспринимаемое как тяжкий грех, как угроза социальному и даже космическому равновесию становится знаком недопустимого и воспринимается как средство магического подавления или нейтрализации «вредителя»: «Пош’л страшник уз поље, низ поље; пош’л па се заватил да сретне дете некрштено, булу невенчану. Где је сретне, туј да и’ уплаши, туј да разбије» (Пошел страх вдоль поля, вниз по полю; пошел и встретил дитя некрещеное, невесту невенчаную. Где их встретит, тут и испугается, тут и разобьется. № 504). Этот мотив встречается также и в описании «антимира», куда отсылается зло: «…там ђевојћа од брата дете добила, без попа крстила, без миро миросала, без повој повила» (там девочка от брата ребенка родила, без попа крестила, без мира миром мазала, без повойника повивала. № 134).
5. Одна из наиболее ярких особенностей структуры (и поэтики) заговорных текстов, не раз привлекавшая внимание исследователей, однако не получившая пока удовлетворительного истолкования с функциональной стороны, – разнообразные
Битва при Азенкуре произошла 25 октября 1415 года и стала поворотным моментом не только в Столетней войне между Англией и Францией, но и в истории войн. Ошеломляющая победа Генриха V возродила военную славу Англии и значительно укрепила его территориальные претензии во Франции. Измученная английская армия была атакована численно превосходившими ее французами, но ограниченное поле битвы благоприятствовало более сплоченной английской армии. Недисциплинированные атаки французов в сочетании с исключительным мастерством английских лучников способствовали поворотному моменту в европейской войне.
Монография посвящена изучению восприятия войн и Англии эпохи позднего Средневековья. Обращаясь, прежде всего, к истории Столетней войны, автор исследует как идеологическое обоснование и осмысление конфликта в контексте политических и религиозных представлений эпохи, так и его восприятие в «массовом сознании». Особое внимание уделено репрезентации войн в хронистике и проблематике, связанной с формированием и функционированием национальной идентичности. Работа написана с привлечением широкого круга источников исторических нарративов и документального материала) и воссоздаем «образы войны», характерные для английского общества XIV–XVI вв.
В книге рассказывается о важнейших событиях древней и современной истории Венгрии: социально-экономических, политических, культурных. Монография рассчитана на широкий круг читателей.
Красной Армии пришлось форсировать Днепр на огромном фронте, протяжением в 700 километров, и именно там, где он наиболее широк и многоводен, т. е. на среднем и нижнем его течении. Огромную трудность представляло то, что возвышенный западный берег, находившийся в руках противника и заранее подготовленный им к обороне, господствует над восточным берегом. Перед Красной Армией на противоположном берегу могучей реки стоял сильный, оснащённый всеми средствами современной военной техники противник, оборонявшийся с предельным упорством и ожесточением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Севастопольское восстание — вооружённое выступление матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона, рабочих порта и Морского завода, произошедшее во время первой русской революции с 11 (24) ноября по 15 (28) ноября 1905 года.