Обратный ход - [2]

— Ого, как много ты ему сказать успела… — Царевна облизнулась. — Так, так… А вот это — ложь, конечно. — И перечеркнула ногтем запись.

Яга с деланным равнодушием отвела взгляд. Кто знает, сколько ещё чепухи записал с её слов царь?

Связанных Ивана и Ягу повели в темницу. Стража держалась насторожённо, и сопротивление было бы изначально обречено. Иван двинул плечами, пошевелил руками: его держали крепко, но с видимым отвращением. Стражники старались дышать в сторону.

По коридору, ещё мгновение назад пустому, мчался огромный лохматый зверь. Сперва Иван напрягся, готовясь броситься в сторону, потом узнал Серого Волка. Оборотень, всё так же бесшумно, прыгнул на одного из стражников. Иван ударил ближайшего воина ногой в пах, добавил коленом в лицо. Пока остальные растерянно соображали, на кого из противников нападать, Иван с помощью Бабы Яги освободился от верёвок.

Втроём они перебили всех стражников.

В царской конюшне было светло и чисто. Сквозь тонкие щели под крышей били наискось пыльные лучи солнца, похожие на быстролётные копья. Все стойла, кроме трёх, пустовали. Иван вдохнул свежий запах сена и решил, что конюхи здесь отменные.

Жеребцы приветствовали Бабу Ягу дружным ласковым всхрапом. Её пышное тело туго обтягивало треснувшее по швам царевнино платье. Красные узоры на белой ткани растеряли порядок и расплылись. Одна русая коса лежала на груди, вторая свесилась вдоль спины. И когда только Яга успела их заплести?

— Здравствуйте, родные мои! — она подошла к каждому коню, погладила по морде, притронулась к бархатистым ноздрям. Иван не стал приближаться. Не стоило пугать лошадей мерзким запахом.

— Я оставлял их у Калинова моста.

— Ну так, милок, тому уж год! Оттуда их привели Иван — царский сын да Иван — боярский сын, когда возвращались с царевной.

Белый конь заржал. Яга прислушалась, будто он сказал ей что-то. Сивый добавил.

— А, ну вот оно как… Боярич ведь убил царевича в последнюю ночёвку. А я-то думала — куда делся этот тихоня? Ой, а царевна-то, царевна! Не созналась ни в какую! А чтоб замуж не идти, отправила боярича воевать Тридевятое царство. Этот дурачок и послушался. И невдомёк, что даже если справится, она ему другую трудную задачу придумает.

Иван смотрел на третьего жеребца. На своего.

Странно, запах падали не сильно встревожил лошадей. Пофыркав недовольно, они приняли Ивана, и лишь изредка косились на него. Должно быть, всякого успели навидаться на своём веку.

Вывели коней наружу, впереди — Яга с Белым и Сивым, позади — Иван с Вороным. Жеребцы в поводу у Бабы Яги, завидев Серого Волка, поднялись на дыбы. Она еле их успокоила.

— Что ж вы, соколики, испугались? — выслушав ответ лошадей, Баба Яга повернулась.

Оборотень хмуро глядел на неё исподлобья. Сейчас он был почти человек — только голова волчья. Бок туго перетягивала умело наложенная Ягой повязка с выступившим пятном крови. Волк неловко держал в руках книгу, деревянный переплёт которой уже успел повредить когтистыми лапами, в которые порой непроизвольно обращались ладони.

— Забыть не могут, как я за ними гнался, — прохрипел он. — Если б не твои коняшки, царевна ни за что б меня не заловила.

— Дело прошлое, Серый, — ответила Яга. — Попробую вас подружить.

Ветер сдул налево лошадиные гривы, хвосты плескались как боевые стяги. Подымаемую копытами пыль уносило далеко в зелёную рожь, отчего та седела. Синеющий впереди лес широкой каймой разделял поле и небо. Извивистая серая дорога утекала за холм, выныривала из-за него, и скользила дальше, покуда не впадала обречённо в ельник.

Волкоголовый, скособочившись, скакал на Сивом. Они недовольно косились друг на друга. Яга выбрала жеребца Белого, цвета смерти. Ивану достался Вороной. Впрочем, всё равно никому бы его не уступил.

Погони не опасались — кто её отправит? Царь и его дочь мертвы, а бояре прежде захотят посадить правителя на трон Тридесятого царства.

— Ивана — боярского сына отзовут с войны и венчают на царство, — рассудила Яга.

Волк хмыкнул. Иван промолчал.

Боярич среди троих был самый честолюбивый. Оно и понятно — царевич и так при рождении получил почти всё, а нравом обладал тихим. Наверное, и дочь правителя соседней страны отправился выручать лишь по настоянию своего отца. А Иван — крестьянский сын понимал, что его-то уж точно обманут в случае удачного завершения похода. И шёл не за половиной царства с царевной, а в надежде на любую другую награду. Его устраивал захудалый мешок золота.

И только у боярича имелась хорошая возможность получить обещанное сполна. Он сделал всё, чтобы воспользоваться ею. Сейчас ему подчинялось войско — бояре, конечно, учтут это обстоятельство. Так что Яга могла оказаться права.

Ночью не оставили сторожа — чуткие кони предупредят об опасности загодя. Иван сидел у костра, задумчиво глядя в огонь. Глаза слезились от горького чада, который зато почти полностью перебивал смердение гниющей плоти. Порой в костре с треском ломались прогоревшие дрова, и в траву летел сноп искр. Иван подкладывал ещё чурбачок-другой. Серый Волк недовольно хмурился, но ничего не говорил.

Яга заснула раньше всех, и теперь размеренно похрапывала. Не имела она ни костяной ноги, ни вросшего в потолок носа, как бы много о том ни шептала народная молва. В первую встречу даже не поверилось, что эта крепкосбитая красивая женщина и есть та самая Баба Яга, которая пожирает младенцев и с лёгкостью убивает богатырей. Возможно, и кровожадность её — такая же сказка. Во всяком случае, Иван от Яги ничего плохого не видел. Наоборот, это ей следовало обижаться на то, что он с товарищами украл у неё лошадей.