Обратная связь - [10]

— Кому бы говорить о чувствах, — заметила Аня, — Да не тебе…

Четырнадцать часов без перерыва шар светился радужными огнями — зелеными, голубыми, солнечными. Иногда казалось, что по его бокам скользят контуры деревьев, зданий, плещут морские волны. Что это было? Связь с кораблем? С Алькарео-Си?.. Или шар экранирует земные пейзажи?.. Но вокруг лежала серая тундра. Зашло и опять пвднялось неяркое, размытое туманами солнце. Шар все так же играл красками, тенями, которые непрерывно двигались, наслаивались одна на другую, исчезали, словно тонули в воде.

Мы к шару не подходили.

То, что происходит событие исключительное, было понятно. Но что же делать? Встреча получилась не слишком горячей с обеих сторон. И разговор сердечным не вышел. Случалось читать в фантастических книгах, как у стая а влив алея контакт с пришельцами. Все начиналось с речи — взаимного обучения. Если бы так началось у нас, встреча была бы теплее. Но этого не случилось. Что можем мы сделать? Спрашивать Лию? А если ей надоест? Контакт, действительно, не так-то легко наладить. И совсем просто, наверное, потерять такую возможность. В любой час Лиа может улететь. Вот этого мы боимся. А чего, собственно, нам бояться? Прилетел шар и улетит…

Мы боимся, что ничего не узнаем. И ждем Лию. Не смыкаем глаз почти сутки.

Лиа пришла, когда солнце коснулось тундры и, сплющиваясь от тяжести, медленно уходило в глухую вязкую топь.

Илья разводил костер. В тундре это всегда не просто: сырость. Мы с Аней помогали ему. Слабое пламя вспыхивало от спички и тут же гасло, вытягивая вверх струйку белого дыма. Илья защищал ладонями огонек, но как ни был слаб ветер, костер не разгорался.

Лиа наклонилась к Илье, отвела его руки. Нам показалось, что между ее пальцами и руками Ильи осталось пространство, зазор. Илья тоже это заметил, хотя и почувствовал, как что-то легкое коснулось руки. Лиа приблизила перстень к серому холмику, и костер вспыхнул так, что пришлось еще подбрасывать мох, чтобы не упустить пламя.

— Как вы это сделали? — спросил Илья.

— С помощью энергии.

— Какой?

— Магнитной, гравитационной, нейтриннои — любой.

— Но вот сейчас? — допытывался Илья.

— Магнитной энергией вашей планеты. Любой вид энергии можно превратить в теплоту.

Мы были подавлены школьной истиной. Чтобы переменить разговор, я спросил:

— Откуда вы знаете наш язык?

— Я его не знаю, — сказала Лиа,

— Как же мы понимаем друг друга?

— Я передаю образы.

— Но мы слышим слова.

— Слова приходят к вам сами. Очевидно, ваше мышление неотделимо от слов.

— А чувства? Мы огорчаемся, бываем удивлены…

— Все это у вас в мозгу: зрительный образ вызывает эмоции.

— Вы нас слышите — нашу речь?

— Речь для меня — ничто. Вое равно, что шум ветра или дождя. Я воспринимаю импульсы мозга — нервной энергии…

Час от часу не легче. Лиа видела нас насквозь, читала наши мысли.

Ей тоже было нелегко с нами. Она не рассчитывала на встречу. Маяк намеренно был заброшен в полярные широты, где меньше возможностей встретиться с жизнью. Встреча для нее была нежелательной. У астронавтов «Омеи» наказ — не вступать в контакт с разумной жизнью, не зная ее уровня и развития. С первого шага Лиа столкнулась с нами. Она могла не выйти к нам, — так она сказала, когда мы спросили: сразу ли она увидела нас или когда мы подошли к шару? «Вы очень похожи на нас…» — пояснила она, и это, наверно, стало единственной причиной для общения с нами. На внешнем сходстве все и закончилось. Мы оказались неизмеримо ниже по развитию, чем жители ее планеты.

Но Лиа не могла улететь, не получив информации о Земле. И вот мы сидим у костра, продрогшие в затхлой сырости три закутанные в плащи фигуры, и четвертая, полуобнаженная богиня, и ведем разговоры. Мы трое чувствуем себя троглодитами: нас ест мошка, дым выдирает глаза, а напротив нас — существо из другого мира. На нее не оказывают действия сырость и гнус. Мы опять опрашиваем:

— Почему?

Она протягивает мне руку. Я машинально беру. Но легкости руки, теплоты я не чувствую. Рука словно обернута в невидимое. Мгновение я держу ее такую, как она есть, — вижу смуглую кожу, морщинки на сгибах пальцев; рука кажется мне немолодой; но в следующее мгновенье невидимое, что окружает руку, расширяется, разжимает мои пальцы. Еще секунда — касается моей груди, Но не отталкивает меня, замирает, а рука все так же в воздухе.

— Это био- и термозащита. Я не могу без нее, — говорит Лиа.

Преграда мгновенно сжимается, приникает к ее коже, к суставам пальцев. Я опять смотрю на морщинки.

— Сколько вы… живете? — задаю вопрос и, наверное, краснею. Даже Аня, Илья понимают, что я хотел спросить о возрасте. Но Лиа остается спокойной:

— Мне четыреста наших кругов — шестьсот ваших лет.

— Как долго вы летели к нашему Солнцу?

— Мы можем лететь сквозь время.

— Почему не прилетели к нам раньше?

— Зачем?

— Хотя бы помочь нам, — говорит Илья.

— Чем помочь?

— Знаниями.

— Мы не можем вмешиваться в чужую жизнь. Рано или поздно это кончается столкновением, иногда гибелью всей планеты. Но мы не хотим завоевывать планеты. Жестокость — не наша цель.

— Вы ничего не нашли?

— Планет много. Мы можем выбирать.

— Земля кажется вам хорошей? — спросила Аня.