Обратная сторона тарелки - [5]
Домохозяйки, пукая от счастья, расхватывают средство «три в одном». Никто же не знает, что дома у Гали целый арсенал таких горшков-гробиков с засохшими фиалками… Фиалковая убийца. Красиво звучит, чёрт возьми.
Я много раз обещала привлечь подругу по статье, но всё как-то руки не доходили. Вот на пенсии свободное время образовалось, а рука не поднимается.
Сейчас у Гали собственное кафе в центре города. Назвала «Фиалкой»: должно быть, в память о безвременно умерших подопытных цветах.
Такое крошечное уютное кафе в подвальчике. Над входом рекламный щит, с него белозубо улыбается счастливая молодая семья. Уплетают жареные куриные ножки и румяные булочки с котлетами. И броская надпись:
«Только самые отборные и свежие продукты! Мы любим вас и заботимся о вашем здоровье!»
Пока Гали нет, я беспрепятственно проникаю в подсобку кафе.
— Лялька, я не оставляла у вас на днях японский зонтик?
— Нет, — сразу испуганно отрекается Лялька. Чего её ни спроси — она всего пугается, от всего приходит в ужас. Внешне похожа на тощенькую большеглазую дурнушку Тильду Суитон. Лялька влипала в мутную историю с ипотекой и с приезжим восточным мужиком, который её обобрал до нитки.
Тоже была подобрана Галей, умыта от слёз и соплей, обогрета. Отечески обругана, грубовато обласкана и пристроена в кафе «Фиалка»: на подхвате, на подмене.
— А ты вспомни, где последний раз была с зонтиком? — даёт оригинальный совет Лялька. Она занята: деловито переклеивает просроченные ценники. Целая стопа содранных замасленных ценников. Погоди, Галюня, дождёшься: натравлю я на тебя потребнадзор.
Лёгкая на помине Галя врывается в подсобку. Будто с пожара: глаза безумные, волосы растрёпанные, щёки пламенеют яблоками сорта «Ред Чиф».
— Живо! — орёт она на Ляльку. — Живо на склад! Чтобы с Ашотом (шофёр-экспедитор) немедленно освободили от не кондиции! Да не в мусорные контейнеры везите, а в глухой лес!
— Галочка, у нас же всё не кондиция. И что, теперь весь склад — в лес?! И потом, я же ценники меняю, как ты велела… Куда их теперь?
— Да хоть в задницу к себе, тупая курица! — ревёт Галя. — У нас меньше часа! Ревизия!
— Да ведь не в первый раз, Галочка. Пригласи их к себе, угости коньячком — а там всё уладите, обсудите, договоритесь…
— Дура!! — стонет Галя. — Из прокуратуры проверка!
Тут она замечает меня и бросается мне на шею.
— Господи, сыщица, тебя сама судьба послала!.. Я у себя, займусь бумагами, — властно бросает она Ляльке и увлекает меня в кабинет. — Чай с вкусняшками не предлагаю: не до того. У нас ЧП!
Действительно, происшествие — врагу не пожелаешь. Вчера в «Фиалке» отравились посетители, целая семья. Почти портрет с рекламного щита: мама, папа, дочка и сын. Лежат в реанимации. Понос-рвота какой-то грязью, языки вывалились. Сами зелёные, на губах пузырится пена… Просто зомби из «Ходячих мертвецов».
Галя просит меня — не в службу, а в дружбу — тряхнуть стариной, начать собственное тайное расследование. В груди у меня щекочет и подрагивает холодок. Будто у охотника-ветерана, который впервые за долгие годы щёлкнул затвором ружья, поводит дулом в предвкушении добычи.
Семья во время воскресной прогулки проголодалась и заглянула в кафе. Взяли только чай с шоколадными пирожными. Кипяток в титане, чайные пакетики в фольговой упаковке, сахар-рафинад в коробке, брали щипчиками.
Пирожные, по пять штук, упакованы в красивых прозрачных коробках. Коробки находятся за спиной раздатчицы, в стеклянной холодильной камере. То есть семья ела и пила то, что ели и пили прочие посетители — а их по случаю воскресенья в кафе было немало. Но отравились только эти четверо, мистика какая-то.
В их организме обнаружен яд не выясненного происхождения. Скорее всего, Китай: этот ушлый народец хлебом не корми, дай нахимичить. Яд находился непосредственно на шоколадной глазури, в кондитерской присыпке.
На семью я нарыла все сведения, какие могла. Семья прозрачная, как лабораторное стёклышко: ни врагов, ни недоброжелателей.
Кулинарные изделия печёт Галя и приносит их к раздаче собственноручно. То есть никаких третьих сил (в лице конкурентов из общепита) не могло вмешаться на пути короткого следования пирожных от духовки до прилавка. Галя не самоубийца и не враг сама себе.
Хотя… Когда-то у владелицы «Фиалки» была бурная интрижка со студентиком. В последствие он её вероломно бросил и женился на девушке-однокурснице. Не замешаны ли здесь чувства, месть? Но Галин коварный любовник даже внешне не похож на отца отравленного семейства. И Галя не та кошка, которая гадит, где живёт.
На кассе и раздаче в тот день работала Лялька.
— Никто к той семье не подсаживался, — утверждает она, тараща от честности глаза. — Они сидели за ближним столиком. Всё с моего места просматривалось.
«Фиалка» закрыта, подсобка опечатана, но Галя выдала мне ключи.
Пищевой цех опутан жёлтыми сигнальными лентами. Мы с Лялькой на четвереньках пролезаем под ними. Домовитая Лялька сразу принимается за работу: разворачивает упаковки с творогом и привычно, педантично, филигранно лезвием ножа снимает сверху и с боков нежную зёлёную пушистую плесень. Чистенький творог любовно кладёт в кастрюлю.
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
Журналистка Эбба Линдквист переживает личностный кризис – она, специалист по семейным отношениям, образцовая жена и мать, поддается влечению к вновь возникшему в ее жизни кумиру юности, некогда популярному рок-музыканту. Ради него она бросает все, чего достигла за эти годы и что так яро отстаивала. Но отношения с человеком, чья жизненная позиция слишком сильно отличается от того, к чему она привыкла, не складываются гармонично. Доходит до того, что Эббе приходится посещать психотерапевта. И тут она получает заказ – написать статью об отношениях в длиною в жизнь.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.