Обращения к Господу в час нужды и бедствий - [4]

Молитва II

О милосерднейший Боже, ведущий нас путями, лишь Тебе ведомыми, разве не напоминаешь Ты первым же приступом сей болезни о том, что я смертен, и не возвещаешь течением хвори сей, что смерть моя близка? Господи, пробуждающий меня первым ударом бед и призывающий к Себе на небеса, все глубже ввергая в пучину страданий, - совлекши с меня человека ветхого, Ты облекаешь меня Собой (cр.: Еф. 4, 22-24); притупив мои чувства телесные, да не трогают их более плотские радости и праздные развлечения мира сего, Ты, будто на оселке, отточил и обострил мои чувства духовные, дабы мог я сознавать присутствие Твое; какими бы путями ни угодно было Тебе, Господи, вести меня через распад тела сего, ускорь путь сей, Господи, и умножь число ступеней, по которым восходит к Тебе душа моя, чтобы с каждым шагом я все более приближался к Тебе, покуда не достигну Тебя. Ведь и вкус мой к пище не исчез, но возвысился - хочу сидеть за столом Давидовым, дабы вкушать и видеть, что благ есть Господь (Пс. 33, 9), и чрево мое не перестало алкать, но алчет насытиться от вечери Агнца (cр.: Откр, 19, 9) вместе со святыми на Небесах, будто от Причастия с верными Твоими здесь, на земле; нетверды ноги мои, но тем легче мне пасть на колени и, простершись ниц, взывать к Тебе вновь и вновь. Сердце, крепкое праведностью, - жизнь для тела (Пр. 14, 30); сердце же, в которое снизошел Ты, к Тебе устремлено будет, стойко пребудет оно в праведности. Вот, нет целого места во плоти моей от гнева Твоего (Пс. 37, 4). Но снизойди до меня, изъясни мне деяния Свои, пусть падет на меня болезнь и наказание, но не гнев Твой - и укрепится плоть моя. Нет мира в костях моих от грехов моих (Пс. 37, 4); но возьми бремя моих грехов, неугодных Тебе, и возложи их на Него, Кто столь Тебе угоден, на Иисуса Христаvi, и обретут кости мои отдохновение; о Господь мой, представший светом пламенным в среде терниев (cр.: Исх. 3, 4), язвящих остриями своими (cр.: Мк. 15, 17), предстань и мне из язв и боли нынешней болезни моей, снизойди до меня, дабы мог я познать Тебя, как Господа своего. Сотвори сие, Господи, ради Того, Кто и сам был Царем Небесным и Кому ты позволил страдать и быть увенчанным терниями в мире человеческом.

3. Decubitus sequitur tandem

Больной укладывается в постель

Медитация III

Нам дарована лишь одна привилегия: превосходя иных созданий, которым отпущено ходить, склонившись долу к земле, Человек сотворен ходить вертикально, и тело от природы дано таким Человеку, дабы мог он созерцать Небо. Воистину, тело человеческое благодарно: оно вознаграждает душу, которая его живит, тем, что возносит ее ближе к небу. Взор прочих созданий опущен к земле; и сей объект вполне подобает и для созерцания человеку, ибо придет срок - и в землю сойдет он; но поскольку, в отличие от других тварей, Человеку не суждено там оставаться, само тело призывает человека помышлять о месте, которое есть истинная обитель его, - о Небе. Но пусть и принадлежит ему Небо по исконному праву - каково же при том положение человека, хоть и выделен он среди всех созданий? Одного дуновения лихорадки достаточно, чтобы сбить его с ног, лихорадка приходит - и лишает человека царственного достоинства; вот, вчера еще эта глава, увенчанная венцом царственным, гордо высилась, претендуя на пять футов ближе быть к венцу славы; но натиск лихорадки заставил ее склониться, и смотрите - сегодня пребывает она вровень со стопами. Когда Господь пришел вдохнуть в человека дыхание жизни, Он нашел Адама распростертым на земле; когда Господь приходит вновь, чтобы это дыхание отнять, то, приуготовляя нас к тому, Он укладывает нас на ложе. Найдется ли тюрьма более тесная, чем одр болезни? - ее узник не может сделать и двух шагов. Отшельники, затворившиеся в дуплах полых дерев, анахореты, замуровавшие себя в узкие кельи, и тот упрямец, что бочку предпочел иному жилищу, - все же могли стоять или сидеть, обретая отдых в перемене позы. Но ложе болезни - сродни могиле; всякий стон, срывающийся с уст распростертого на нем больного, - лишь черновик его эпитафии. Еженощное наше ложе и то подобно могиле: удаляясь ко сну, мы говорим слугам, в котором часу мы желаем воспрянуть ото сна; но здесь, на одре болезни, мы не можем ответить самим себе, когда сойдем с него, ибо не знаем ни дня, ни недели, ни месяца, когда суждено тому случиться. Здесь глава наша покоится на уровне стоп наших; недужный Глава народа - столь же низко, как те, кого попирали стопы его; рука, что подписывала помилования, столь слаба, что не может шевельнуться, моля о пощаде; ноги больного связаны узами невидимыми, руки словно скованы кандалами - и тем верней обездвижены, чем незримей их путы и оковы: странный плен, в котором чем слабее мышцы и сухожилия, тем бессильнее над ними воля! Лежа в этой могиле, я могу говорить сквозь камни, могу говорить голосами друзей моих, кивая на слова, которыми их любовь готова питать мою память; но это уже не я, а мой Призрак, ибо любой мой жест, любое слово скорее пугают моих ближних, нежели наставляют их; они скрывают от меня худшее - и боятся еще худшего; они почитают меня за мертвеца - и спрашивают, как мое здоровье; спрашивают, разбудив меня среди ночи и рано поутру, снова и снова. Жалкое и нечеловеческое (хотя и ведомое каждому) положение: я должен заранее учиться лежать в могиле, но не могу учиться Воскресению, ибо не могу уже встать с этого ложа.