Обожжённая душа - [8]

— Беги! — крикнул ему Пребран, хоть тот уже приготовился отбиваться.

Будет его время сражаться, когда получит меч и пройдёт посвящение, а сейчас можно и удрать, помощь его Пребрану ещё нужна.

Княжич в два шага настиг того головореза, который было пустился в погоню за юнцом.

— Эй, — присвистнул он, и мужик, резко обернувшись, сплюнул, отпуская лёгкую наживу, пошёл на Пребрана.

Бугай грудью, что сохой, надвигался медленно, щеря желтоватые зубы, сжимая в мосластом кулаке топор. Лицо его было багровое и обветренное, русая борода светилась плешинами, в глазах горело дикое буйство, и ничего человечного в них не было. Пребран глянул в сторону зарослей — Будяты уже и след простыл. Вернул взгляд на татя, перехватывая покрепче рукоять, сделал ложную попытку отступить, позволив грабителю оттеснить его от дороги. Сильный победит одного, знающий — тысячу. Вспомнил слова Наволода.

Добра с собой был много, а потому следовало ожидать, что в чужих землях настигнет их напасть. Помимо одёжки, оружия да лошадей было и золото. Неужели приняли их за торгашей? Вспыхнуло желание вернуться и спалить «Белый камень» да Ерусу вместе со всеми его заговорщиками.

— Что же ты, гнида, надумал на чужое позариться? — Пребран ещё раз окинул его взглядом, оценивая силы.

Хоть тот и был здоров и необъятен, как мерин, да много лишнего жира, обрюзгшие, мясистые щёки не говорили о его сноровке. Громила, резко втянув через крупные ноздри воздух, напал первым, тяжело обрушив на Пребрана топор. Княжич увернулся, вспорхнуло лезвие клинка и напоролось на подстеленный татем обух.

Отдача пронизала локоть болью, меч не раскололся, хорошо.

— Может, сам всё отдашь, зато шкура останется цела? — прохрипел простуженным голосом тать.

На подобную насмешку княжич ответил холодной ухмылкой. За дебрями доносился лязг оружия, глухое рычание, вскрики не понятно чьи — верно всё наступали враги. А достать такого быка — придётся попотеть. В кожухе жарко стало, на спине проступил пот, но это только хорошо, кровь забурлила, разгорячая тело, рождая гнев.

Следующий сокрушительный удар выбил всё же клинок из рук Пребрана, и, не давая никакого продыха, тать развернулся, замахиваясь вновь, чтобы, наконец, проломить голову, как тыкву. Тело отозвалось мгновенно, не давая и доли мига на раздумье и страх. Княжич увернулся, лезвие всё же зацепило, прочертив по виску. Топор на удачу княжича вонзился в ствол дерева. Пользуясь заминкой, покуда душегуб пытался выдернуть оружие, словно только и было его спасение в нём, Пребран, войдя в свои силы, с разлёту ударился всем весом о татя, сбив громилу с ног, снова радуясь тому, что за годы и сам окреп будь здоров. Пару раз кулак его попал по кости скулы и в челюсть, грабитель дёрнулся, пытаясь скинуть с себя груз, да не вышло. Пребран надавил локтем на кадык, и тать задохнулся, всё глубже вдавливаясь в снег. И когда шея вот-вот должна была хрустнуть под напором, гнида всё же извернулся, стукнув чем-то по голове, от чего разом всё помутнело и зазвенело в ушах. Душегуб опрокинул княжича одним махом, но Пребран потянул его за грудки:

— Стой, сука.

Ткань треснула, но княжич ни на долю не ослабил хватку, хоть тот и бил что есть мочи по голове, попадая то в висок, то куда-то в ухо — ослеплённый гневом Пребран ничего не чувствовал. Быть может, потом, но не сейчас. Оставаясь холодным к ударам, княжич потянул паскуду на себя и, не почувствовав опоры, вместе с ним покатился кубарем с крутого склона. Но даже тогда не выпускал его.

Снег налипал на лицо, забивая дыхание, и всё перемешалось, превратилось в белую холодную кашу. Пребран лишь чувствовал удары о попадавшиеся на пути камни, и благо толстая одёжка и сугробы смягчали ушибы, от которых хоть и целы были рёбра, но дыхание выбивало напрочь. Но не успел княжич очнуться, как сверху на него рухнул душегуб. Гневно рыча, ударил в правый бок, да так, что в глазах посыпались серебристые искры. Тать, сдавив двумя руками горло. Лёгкие загорелись, и желание глотнуть воздуха оглушило. Пребран протянул руку, нащупав пальцами в сапоге у лодыжки припрятанную холодную сталь, выдернув нож, вонзил в толстую шею. Мужик дёрнулся, но глаза его стремительно стекленели, умерла в них злоба. Изо рта и носа потекла по бороде кровь. Княжич, высвободившись из ослабевшего плена, оттолкнул громадину. Сам повалился на бок, надолго закашлявшись, хватая ртом воздух. Отдышавшись как следует, он пошевелился и тут же скривился от боли, ощущая, как правый бок нестерпимо обожгло болью.

— Зараза.

Опершись о твердь, Пребран, раскачиваясь, усилием воли поднялся сначала на колено, а потом на ноги, качнулся, непроизвольно хватаясь за ушибленное место. Тупая боль опоясывала, давила на лёгкие, будто в груди у него лежал булыжник.

Он опустил взгляд и выругался, увидев расползающиеся пятна багровой крови вокруг убитого татя.

— Вот и награбили, — сплюнул он.

Закостенелыми озябшими пальцами загрёб снег, утирая лицо и кровь, что текла носом, обращая снег в алый, как сок клюквы, цвет, и мгновенно смерзалась.

Пребран разогнулся, оглядывая лощину, куда они свалились. Выбрав место почище, опираясь на деревья, кое-как взобрался по склону. Найдя свой меч и топор, подобрал.