Обожжённая душа - [4]

Надо отдать должное ей, была выносливой и вовсе ненасытной. Изматывал всю ночь, и уж верно скоро рассвет, а ей хоть бы что. Но если рассудить, в это захолустье редко кто заезжает из зажиточных купцов, а уже про князей и речи не могло быть. Если бы не стихия, то и он бы не оказался тут. И девица, верно, решила не упустить своё, быстро забралась в его постель. Хоть он, как вышло, того и жаждал, несмотря на то, что изнурительный путь выпил все соки, и княжич думал только об отдыхе. Однако верно не знал своих сил, а девица оказалась уж больно сочной и ко всему миловидной: голубые глаза, русая до пояса коса, тяжёлая грудь, которая томно вздымалась и опадала при дыхании. Княжич истосковался по горячим ласкам, плутая по заснеженным вершинам уже как почитай месяц. Сжав её полные груди, которые едва помещались в его ладонях, он размеренно скользил, до тех пор, пока не сбилось вконец дыхание, ощущая как разливается по телу блажь, обхватив крепко талию, он резко толкнулся, сдобрив своей жест увесистым шлепком по мягкому месту чуть ниже спины девицы, пыхнул на белой коже розовый след. Грубо смяв бёдра, он как можно глубже проник в лоно, сполна насладившись рвущейся наружу истомой, а когда насытился, отстранился, выплеснув горячее семя на поясницу, выпустил девку. Она, получив своё, всхлипнула и без сил откинулась на постель, распластавшись.

Пребран же поднялся. Укладываться спать рядом с ней не желалось, достаточно пресытился за ночь её обществом. Глянул в мутный пузырь, через которой ничего не разглядеть было, только то, что на улице заметно посветлело. Подняв с захламлённого вещами сундука кафтан, порылся в складках одежды, выуживая несколько крупных кун, бросил на постель рядом с раскрасневшимся лицом девки. Она приподняла голову и довольно улыбнулась, обнажая ряд ровных зубов, зажала в ладони плату, которой хватит на много месяцев, чтобы больше не утруждаться.

— А теперь уходи.

Веление нисколько не смутило девушку, хотя мимолётная досада всё же мелькнула во взгляде. Присев в постели, она потянулась за платьем. Пребран, взяв трость, поворошил угли в очаге, слыша, как шуршат одежды. Щёлкнул засов двери, но девица, верно, задержалась, Пребран кожей спины ощутил, как она хочет что-то сказать, но княжич не обернулся, вглядываясь в огненные переливы углей. Дверь, наконец, глухо хлопнула, и в тот же миг раздался за ней мужской сдавленный и разъярённый голос.

— Ну что, наблудилась, стыдоба? А ну быстро пошла к печи! Всё утро тебя ищу… — рокотал глухо, стараясь не потревожить постояльцев, хозяин «Белого камня».

Пребран фыркнул — поздно Еруса спохватился. Конечно, сюда он не сунется, а тем более требовать виру — плату за содеянное непотребство — не стал бы, даже если она была бы ему дочерью. Княжич её не звал, пришла сама и далеко не невинна. Ко всему с ним было полдюжины воинов, один воевода Вяшеслав чего стоит. Хотя Пребран до сих пор не мог понять, зачем отец отправил его с ним. Всё ещё не доверял или чего-то опасался?

Оставшись в желанном одиночестве, он ещё некоторое время бездумно смотрел на огонь, потом будто очнувшись, вздрогнул и поднялся. Оглядывая скомкавшуюся постель, Пребран без сил рухнул, веки вдруг стали тяжёлыми, он закрыл глаза. Теперь княжич ощутил себя совершенно опустошённым, пришла и запоздалая изнурительная усталость, но не оттого, что ночь он безустанно мотал девку, а от беспокойных, копошившихся в голове дум. Пребран вдруг припомнил её вопрос и невольно погрузил пятерню в волосы, пронизывая через пальцы поседевшие пряди. И кто её за язык тянул спрашивать, хотя удержаться от любопытства в самом деле весьма сложно, и так терпела до последнего, видно больше перебарывало желание получить награду, потому и держала язык за зубами. Пребран зажмурился, призывая себя хоть немного вздремнуть, всё одно спешить некуда. Но куда там. Мысли одна за другой, как пущенные стрелы, которых уже и не остановить, вонзались в голову. Как бы он ни пытался отгородиться и поставить стену от прошлого, не вышло. Случившееся с ним пять зим назад ранило с новой силой.

Сглотнув, потёр шею. Пребывание в лагере степняков сильно подорвало его волю, и терзания из-за собственной трусости и малодушия не давали покоя. Однако посещали уже и не так часто, как поначалу, тогда он совсем не хотел топтать землю и был на грани, надломленный волей, искал забытьё во всём, что ему выпадало. Он даже не заметил, как пролетели четыре года жизни у волхва Наволода в Волдаре, не выдернули из тьмы и бесконечные поручения отца по прибытии на родину. И верно эта затея — отправить его в Орушь к князю Ярополку — была всего лишь одним из способов Вячеслава растормошить сына. Хотя он и так добросовестно всё исполнял, что ему велел правитель. От дум его отвлёк тихий стук в дверь. Вернулся Будята. Пребран хотел было прогнать его, но передумал, пусть приберётся, скоро уже и вставать. Притворившись, что спит, княжич слушал, как юноша тихо собирает разбросанные вещи, раздув пожарче и огнище. Верно после бури мороз будет крепкий, благо терем оказался сложенный на славу, просмолённый, что холоду не пробраться.