Обожжённая душа - [18]

— Тихо, — сжал он её. — Всё хорошо, зла мы тебе не причиним.

Девушка послушалась, успокоилась, всхлипнула ещё раз, а потом вдруг ткнулась в мужскую грудь лицом, зарыдала.

— Ну, чего ревёшь, цела же, благодари богов, — пробурчал Ждан, верно бабьих слёз не смог стерпеть.

И Пребрану сделалось как-то не по себе от плача, нутро подрагивало, словно и ему передался весь её испуг.

— Нечего тут в снегу рассиживаться, — подстегнул Вяшеслав, собирая тушки матёрых. — К костру пошли.

Но девка не услышала его слов, сотрясалась от плача в руках княжича. И как тут прикажешь? И в ответ его мысли она троекратно вздохнула, заходясь ещё сильнее.

— Да успокойся же ты, — тряхнул он её. Собрав горсть снега, отёр её лицо.

Девка было задохнулась, глотнула воздух, приходя в себя. Пребран, подобрав её шапку, поднялся, подхватил её на руки, и все вместе тронулись со злосчастной прогалины, проваливаясь по колено в сугробах, направились той же дорогой к становищу. Больше она не ревела, лишь только сопела, притаившись, пряча лицо в кожухе. Когда приблизились к огню, воины повскакивали, завидев вернувшихся мужчин. Пребран опустил бедняжку на подстилку ближе к очагу, задеревенел, когда в свете золотистого огня разглядел, наконец, незнакомку. Гнев внутри всплеснул против его воли. Ладимира не смотрела на него, тряслась, сжавшись, окровавленные руки судорожно сжимали ворот кожуха, который был разодран на локтях и полах, его теперь только выбрасывать.

— И как это понимать? — проговорил Пребран, холодея.

— Так-так-так, — протянул Ждан, тоже узнав девушку.

Мужчины смотрели на неё с любопытством и одновременно с недовольством, ожидая хоть каких-то разъяснений.

— Да погодите вы, — растолкал Вяшеслав кметей, опустился рядом.

Пребран, кипя от злости, отступил, уступая место воеводе, похоже, один он соблюдал хладнокровие и спокойствие.

— Как ты здесь оказалась, Ладимира? Случилось что в остроге? — спросил воевода тепло и участливо, что другим даже и совестно стало, что накинулись на бедолагу.

Пребран воткнул в снег нож, опустился перед костром, ловя упрямый взгляд Ладимиры.

«Вот же напасть».

— Случилось, — прошептала она. — Точнее, нет.

Пребран фыркнул, отвернулся, наблюдая, как другие принялись ошкуривать добычу. Что уж теперь добру пропадать, а волчий мех лишним не будет, можно и продать.

— Не спрашивайте меня ни о чём, я не скажу, — сказала она с трудом, — мне нужно в Орушь попасть, одной страшно было идти, вот к вам и прибилась.

— Зачем тебе в Орушь? — нахмурился воевода.

— Нужно, — шмыгнула девка носом.

Тут уж Пребран потерял всякое терпение, но Вяшеслав, обратив на него сердитый взгляд, остудил его пыл.

— Не хочешь, не говори, — ответил он девке.

— К Ярополку… мне нужно…

Пребран мгновенно поднялся на ноги.

— Никрас, — позвал он кметя.

Тот поднял голову, отрываясь от работы.

— Отправишься поутру с ней. Проводишь её до острога. Тебя подождём в Оруше.

Дружинник понурился, но с волей княжича согласился, кивнул. Ладимира сидела, не шевелясь, даже трястись перестала, смотрела снизу-вверх широко распахнутыми, голубыми, как лёд, глазами, таким же влажными, как и в первый день, когда пришла к Пребрану в клеть. Видно никогда они у неё не просыхают.

«Вот бабы, только беду от них и ждать».

Девушка, наконец, осмыслив сказанное, замотала головой, разметав свалянные снегом волосы по плечам. И нельзя было не отметить, насколько хороша стала сейчас. Впрочем, бурлившее через края раздражение напрочь затмевало Пребрану ум.

— Я не вернусь. Я не вернусь, мне нужно к Ярополку, — повернулась она к Вяшеславу, подаваясь вперёд, подползая на коленях.

И от её умоляющего и искреннего взгляда так гадко сотворилось внутри, что ещё больше разъяряло. Пребран в два шага оказался рядом, навис глыбой.

— Вернёшься, — отсёк. — Мне такая тяжба не нужна, не хватало ещё, чтобы вслед нам отправился ещё кто, хоть этот, как его там, Даян.

Об намерении его взять в жёны Ладимиру стало известно всем без исключения, кто ночевал под кровлей Радима. Когда юнец, ворвавшись ранним утром, стал выпрашивать девку, Радим, ясное дело, его выставил вон с напутствием охладиться и прийти к нему не раньше, чем через сороковник, а лучше осенью, когда приходит на то время.

Пребран встряхнул шапку, надел на голову и натянул на уши озябшей девице.

Вяшеслав, посмотрев на неё с твёрдостью, помолчал, потом тяжело глянул на Пребрана.

— Как знаешь, — ответил он с каким-то равнодушием и поднялся, даже не взглянув на девушку.

Ладимира заледенела, верно понимая, за кем идёт последнее слово, и договариваться с тем, с кем изначально не сладилась дружба, не собиралась. Гордая.

Мужчины продолжили сдёргивать шкуры, Ждан, не проронивший ни слова, занимался костром, который начал потухать, Саргим отправился проверить коней.

Ладимира, видя, что заступаться за неё уже и некому, вернулась к костру, смотря в пламя, отрешилась. Плясал только неистово огонь в голубых холодных глазах, и на душе её творилось невесть что.

Обиделась знать, ну ничего, перебесится, пусть идёт в свой Орушь, только без него, не хватало ещё бабу тащить за собой.

— Даян наверняка что-нибудь для своей наречённой придумает, — с язвительностью ответил Пребран.