Оборотень моей мечты - [77]

— Но как?!

— Пока не знаю, но я думаю…

Уверенности Калины в порядочности брата я не испытывала. Даже напротив. Сдается мне, что власть настолько вскружила голову Гордею, что теперь он способен на все. И самое главное для нас сейчас было выбраться отсюда. Но я даже ума не прилагала, как это можно сделать. И начать следовало с освобождения Калины от оков.

— А как ты узнал, где искать меня? — внезапно осенила меня мысль. — Как ты понял, что Гордей хитростью заманил меня?

— За это нужно благодарить твою подругу, Анну, кажется. Она подслушала твой разговор с Виолеттой, а потом проследила за вами.

— Аня?!

Удивлению моему не было предела. Трусишка Аня рискнула пойти против Гордея?! Аня, которая даже говорить о медведях боялась? Уму непостижимо!

— Разыскать меня ей помогла Сайка.

Вот тут я вовсе едва не свалилась с колен Калины, до такой степени шокировало меня это известие.

— Не могу поверить. Она же меня ненавидит и совсем недавно…

Вовремя прикусила язык. Чуть не проговорилась о покушении Сайки на мою жизнь. Реакция Калины могла оказаться непредсказуемой.

— Люди меняются, — философски изрек Калина, а меня даже слегка покоробила его холодность. — А Сайка никогда не была дурой.

Она любит тебя, чурбан проклятый! И это любовь творит чудеса, а не человеческий разум. Ради меня одной Сайка бы палец о палец не ударила. Скорее всего, этим поступком она пытается вернуть себе твое расположение. Стоило только представить, что Сайка снова оказывается в фаворе у Калины, как мне тут же стало настолько неуютно, что я даже поерзала, удобнее устраиваясь у него на коленях. С удивлением понимала, что приятно осознавать себя единственной, что не готова я делить этого мужчину еще с кем-то. Но отблагодарить Сайку я была обязана, и сделаю это, как только выберусь отсюда.

Объятья Калины согревали, и мысли мои постепенно приняли более плавный оборот, перестав хаотично метаться в голове. И рассуждала я о любви и несправедливости, связанной с ней. Вот и Елена любила моего отца, а не была любимой. Жалость шевельнулась в душе, но ее я прогнала. Дух не была достойна сострадания, причинив людям столько вреда. Ведь, уверена, не одна я пострадала по ее вине. Взять тех же девочек-танцовщиц. Сколькие из них находятся тут против воли, лишь по дикому желанию Елены? Хотя, конечно, были и такие, которых устраивает подобная жизнь. Например, Стелла… Но тут все познается в сравнении.

Мысли мои унесли меня настолько далеко от этого душного и темного подвала, что я даже умудрилась почувствовать себя почти хорошо. Успокаивало еще и то, что Калина вроде как не сильно страдал физически. Да, он был ранен, но не серьезно. По крайней мере, хотелось в это верить. Прикован к стене, но цепи достаточно длинные, чтобы не стеснять его движений и давать возможность обнимать меня. Собственный эгоизм ни грамма не огорчал, а напротив заставил губы растянуться в довольной улыбке и потереться щекой о грудь Калины. В его объятьях мне было спокойно. Даже от плененного него исходила защита и опора. Никогда раньше я не испытывала столь противоречивые чувства. В беде мои отец и брат, а я почти счастлива.

Мысли о Луке зародили в голове вопрос, который я поспешила озвучить.

— Почему Елена не рассказала отцу про сына?

Или он знал? От подобной перспективы меня бросило в дрожь. Но сразу же я эту мысль отбросила, как одну из самых бредовых. Такого просто не может быть! Мой папа — достойнейший из мужчин и настоящий семьянин. Уверена, что никого он не любит так сильно, как меня. Я для него все, а сейчас еще и причина его страданий. Да знай он о сыне, разве не старался бы видеть его и участвовать в воспитании? Конечно, всеми силами бы стремился к этому. И остаться в тайне от меня это тоже не смогло бы. Одно дело, скрывать события давно минувших дней и совсем другое — держать в тайне частые визиты куда-то.

— Сестра не хотела этого ребенка, — заговорил Калина, прервав мои размышления. — Узнав, что забеременела, она впала в ярость и только и твердила об аборте. Гордей вынужден был изолировать ее от всех, чтобы образумилась. А потом… потом аборт уже было делать поздно, но появилось недовольство полнеющей фигурой. И до момента рождения Луки она уже пряталась сама, даже зеркала все велела убрать из своей комнаты, — усмехнулся Калина. — Лука родился слабенький, семимесячный. Мы боялись, что он не выживет, но и тут сестра всех удивила. Кто бы мог подумать, что в ней проснется такой силы материнский инстинкт, что она потеряет сон и все время будет проводить возле колыбели младенца? Она была бы отличной матерью, если бы не умерла, — совсем тихо и очень грустно закончил он.

— Но почему?.. Почему она скрыла Луку от отца? Ведь моя мама, если не ошибаюсь, появилась через несколько лет после рождения Луки?

Я прикидывала в уме. Получалось примерно, что мой вновь обретенный брат старше меня лет на пять. А это значит, что года три после рождения сына Елена встречалась с отцом, пока не появилась соперница. Я точно знала, что родители мои поженились через полгода после знакомства, а еще через девять месяцев родилась я.

— Честно говоря, не знаю. Тогда меня мало это интересовало, а потом и вовсе. Да и вряд ли ди… твоего отца пустили бы в клан. Он был чужой.