Оборотень моей мечты - [76]

— Калина?! — во все глаза уставилась я в темноту, откуда раздался такой знакомый голос. Только вот каждое слово давалось ему с трудом, и вместе со словами из груди вырывалось тяжелое дыхание.

Он не ответил, и я испугалась, что он потерял сознание. А может, даже умер… Нет! Этого не должно случиться! Точка… О чем он говорит? Пока не избавлюсь от боли, ему точно ничем не смогу помочь. Тут я вспомнила и прикоснулась пальцами к ключичной впадинке. Надавила что есть силы и чуть не раскрошила зубы от всепоглощающей боли.

— Мамочки! — проскулила, чувствуя, что с трудом удерживаюсь в сознании. Но уже в следующую секунду поняла, что стало гораздо легче. В голове просветлело, а мышцы перестало ломить и выкручивать.

— Полегчало? — снова донесся до меня голос Калины, в котором угадывалась улыбка. И я отчетливо представила себе его улыбающееся лицо. — Это побочный эффект сдерживающей магии. Гордей использовал запрещенный прием — наложил на тебя чары, чтобы ты не могла оборачиваться.

Я встала с лавки и аккуратно двинулась в его сторону, прислушиваясь к его тяжелому дыханию, даже думать боясь, что оно может оборваться, так слабо звучал его голос. Идти пришлось долго, помещения у них тут все были поистине огромных размеров. И темень вокруг стояла такая, что казалось ее можно потрогать. Хорошо хоть пол был сухой, хоть и холодный. Кроме того самого костюма, что остается нетронутым при перекидывании, на мне больше ничего не было. А воздух тут был хоть и спертый, но довольно таки прохладный. К тому моменту, когда коснулась чего-то ногой, я уже вся покрылась мурашками.

Препятствие оказалось ногой Калины, но сам он не подавал признаков жизни. Я похолодела изнутри, когда поняла, что дыхание его стало совсем слабым, едва уловимым.

— Калина! — в панике упала я перед ним на колени и принялась ощупывать его тело. — Калина, миленький, только не умирай! — заплакала я, прижимаясь к его холодному телу и пытаясь хоть как-то согреть его собой.

— Осторожнее, малышка, ты меня дико возбуждаешь, — раздался над самым моим ухом лукавый голос. — Если твои шаловливые пальчики не остановятся, то я за себя не ручаюсь.

Как назло, в этот момент рука моя коснулась характерной выпуклости пониже его пояса. В ужасе отдернула ее и хотела отодвинуться, но сделать этого мне не позволили. Рука Калины легла мне на спину, и он нежно прижал меня к себе, целуя в макушку.

— Ты жив! — пробормотала я и уткнулась лицом ему в шею, вдыхая запах, который успел стать родным.

— А что мне будет? — усмехнулся он, но сразу же не сдержал стона.

— Ты ранен? — отпрянула я и снова принялась ощупывать его. Стараясь не отвлекаться на рельефность его мышц, я нащупала несколько рваных ран, из которых все еще понемногу сочилась кровь. — Ты ранен! — потрясенно произнесла я.

— Ерунда. Это просто царапины. На мне все быстро заживает. А вот ты сейчас здорово рискуешь, — с этими словами он снова притянул меня к себе и накрыл мои губы своими.

Поцелуй был нежным и страстным одновременно. Я буквально растворилась в нем, забыв где нахожусь, отдаваясь во власть этих умелых и чувственных губ. Я прижимала к себе голову Калины и мечтала, чтобы блаженство не заканчивалось никогда. Пусть так будет всегда: вокруг нас рай, и мы в этом раю.

— Я люблю тебя, — прошептал Калина, отрываясь от моих губ и согревая их своим дыханием. — Люблю больше жизни. И никому не отдам!

Наверное, я что-то должна была ответить. Чувствовала, что Калина ждет этого. Но уста мои оставались немы, а в голове сидело единственное желание — чтобы поцелуй повторился. Я могла бы сказать, что мне очень нравится с ним целоваться, что он мне до ужаса приятен, как мужчина, но слова любви… Увы, этого я сказать не могла.

Калина понял все правильно и вновь накрыл мои губы своими. На этот раз поцелуй был даже более глубоким, если такое вообще возможно. Казалось, в него Калина вложил вся свою страсть, которая передалась и мне. Но мы были не в том месте и состоянии, чтобы позволить себе что-то еще. И осознание этого явилось отрезвляющим душем. На этот раз первой поцелуй прервала я. Пройдясь пальцами вдоль руки Калины, нащупала наручники и толстую цепь.

— Ты прикован что ли? — в ужасе спросила, до глубины души пораженная свирепостью Гордея. Как можно приковывать по рукам и ногам раненного человека?!

— Брат не может лишить меня сил, как сделал это с тобой, — спокойно отозвался Калина, словно речь шла о самых простых вещах. — Вот и принял меры…

— Говнюк! — процедила я сквозь зубы, чем вызвала смех Калины.

— Разве приличные девушки так выражаются? Ты моя маленькая сквернословка, — снова прижал он меня к себе, целуя в лоб.

Хорошо было сидеть с ним обнявшись, согреваясь его теплом, но всякие разные мысли не давали покоя. И на первом месте была мысль об отце. Что с ним и где он сейчас?

— Думаю, он в одном из подвалов, — ответил Калина на мой вопрос.

— Что же с ним будет? — едва не расплакалась я, такое отчаяние и беспомощность испытала. — Я даже приблизиться к нему не могу, чтобы поддержать.

Губы уже вовсю дрожали, и я едва сдерживала слезы.

— Гордей может быть каким угодно, но он не убийца, — после короткого раздумья заговорил Калина, крепче прижимая меня к себе в попытке ободрить. — Твоего отца будут судить по законам клана. И нам нужно выбраться отсюда раньше, чтобы присутствовать на суде.