Оборотень - [41]

— Не расставаться. — Даша легонько засмеялась. — Ты не работаешь сегодня? Ведь воскресенье.

— Да, я свободен.

— Пойдём паломничать по местам детства.

— И юности, — подхватил Игорь. — В зоопарк, что ли?

— Да! И на канатке кататься. И в кафе «Мурзилка».

— Э-э, милая, «Мурзилки» с мороженым, зверушками на стенах и мультиками давно нет. Сам особнячок стоит, но в нём — дорогой гриль-бар для новых богачей.

— Всё равно пойдём! Что бы там ни было, я своих любимых Золушку и Принца на левой стене всё равно увижу.

… А потом они, наконец, заснули. И проснулись, когда солнце стояло высоко. По обыкновению палило: гроза, похоже, опять обманула. Быстро позавтракали и засобирались в зоопарк.

— Проведаем Серёжу, — предложила Даша. — Не обидится он? Ночевал ведь один.

— Да он у меня совсем уже взрослый. И не один он — у нас сейчас живёт человек, я тебе рассказывал.

— Помню, бомж твой. Не боишься мальчика с ним оставлять? Мало ли…

— Что ты! Гриня человек совершенно безобидный. Жалкий даже.

— Так может возьмём Серёжу с собой?

— Паломничество по местам детства со взрослым сыном? — подколол её Игорь. — Нет уж! Да и нет его давно дома, уехал на дачу к другу. Кстати, здесь, в этом же подъезде, паренёк живёт. Олег Барков.

— Олежка? Да я его помню. — Даша засмеялась. — Года на два младше меня. Между прочим, был в меня влюблён.

— Когда же это?

— А когда он был в первом классе, а я — в третьем.

Даша была к походу готова, расчёсывала у зеркала волосы. Игорь залюбовался ею. Стройная, гибкая, в лиловых хлопчатобумажных шортах до колена, полосатой короткой маечке-футболке, лёгких сандалетах. Подхватив матерчатую сумочку на длинном плетёном ремешке, девушка потянула его к выходу.

— Дашутка, — попросил Игорь. — Давай заскочим ко мне, я тоже переоденусь. Хотя бы джинсы вместо брюк.

— Только мигом!

Держась за руки, они выбежали из подъезда. В это мгновение во двор, вырулив из-за угла, въехала легковая машина с милицейской мигалкой. Ехала она, правда, без сирены, но когда тормознула у его подъезда, у Игоря неприятное предчувствие сжало сердце. Из машины вышли два человека в штатском, хотели войти в подъезд. Но один — высокий, с густыми, чуть тронутыми сединой волосами и усами, придержал спутника рукой, кивнул на приближающуюся парочку. Когда же Игорь и Даша подошли, он спросил:

— Вы Лунёв Игорь Романович?

— Да. — Игорь остановился. — А в чём дело?

— Майор Кандауров. — Мужчина достал удостоверение, подал Игорю. — Старший оперуполномоченный уголовного розыска… Игорь Романович, у вас есть сын?

— Да, сын Серёжа, двенадцати лет.

Майор достал из блокнота фотографию, подал Игорю. Тот, ещё только протягивая руку, сразу подумал, что речь идёт о Грине, упрямо и неприязненно сжал губы. Да, на карточке в самом деле был его протеже. Только… налысо выбритая голова казалась уродливо ассиметричной, глаза, сведённые в щёлочки, тускло отсвечивали злобой. Тревога, словно осязаемый ком, прокатилась по горлу, дёрнув кадык, дальше, по грудной клетке, прямо к сердцу. Чуть было не сорвалось с губ: «Да, я его знаю…» Но въевшаяся в кровь привычка держать слово остановила его. Игорь вспомнил своё самое первое обещание там, в комнатке на парковой сцене, вспомнил, как уговорил Гриню рассказать о преступлении, свидетелем которого тот невольно стал, как убедил того, что всё останется между ними. Гриня доверился ему. И не скрывал, что был в заключении. Это жуткое фото — явно из тюремных архивов. А какая радость или доброжелательность могут быть на лице арестанта? По-настоящему Гриня другой: Игорь словно воочию увидел испуганный взгляд, неловкую смущённую улыбку, худенькую фигуру безобидного человека, которого всю жизнь все предавали. Наверняка милиция ищет Гриню, как свидетеля убийства в подвале. А, может, как подозреваемого? Несчастный бомж так этого боится! Неужели он, Игорь, тоже его предаст?

Лунёв оторвал взгляд от карточки, решительно-жёстким движением повернулся к милиционеру. Но ничего не успел сказать. Майор Кандауров крепко взял его руку у локтя, проговорил напористо, глядя в глаза:

— Забудьте всё, что вам говорил этот человек. Всё, что вы ему обещали. И поскорее, времени нет. Речь идёт о безопасности вашего сына.

Игорь почувствовал, как в другую его руку вцепилась Дашина ладонь. Он, не успев ещё испугаться, удивился:

— Почему? — вопрос вырвался сам собой.

Майор вновь поднял чёрно-белый снимок — фас и профиль — к глазам Игоря.

— Потому, что этот человек — «угличский упырь». И последние его жертвы — ровесники вашего Серёжи.

КАНДАУРОВ

Вообще-то, вначале Викентий и Михаил планировали в воскресенье поработать — поездить с тремя отобранными в Ярославле фотографиями по точкам скопления бомжей. Из милицейских райотделов те, правда, понемногу рассасывались: кто получал разрешение уехать из города, кто направлялся на лечение или на работу — уборку улиц, на поля ближайших сельских хозяйств. Но ещё оставалось довольно много их в КПЗ, да и в больницах отыскать можно было.

Но… усталость последней недели оказалась сильнее. И когда кто-то из ребят его розыскной группы взмолился: «Викентий Владимирович! Давайте передохнём в свой законный выходной! Дома уже в лицо забыли!» — он даже не сопротивлялся, согласился. Сам чувствовал такую концентрацию усталости, которая может и помешать работе. Сосредоточиться, что-то быстро сообразить стало трудно. Да, надо отдохнуть, надо! А ведь у других ещё и семьи…