Обольстительная леди Констанс - [18]

Он помолчал, а потом, к ее облегчению, кивнул:

– И очень обширная. Я питаю слабость к книгам, а во время жизни за границей у меня была масса возможностей приобретать редкие издания. Подавляющая их часть еще не распакована.

– Значит, ваши книги прибыли издалека?

– Вы таким образом хотите спросить, где я побывал после того, как покинул Маримон?

– Да. – Констанс улыбнулась в ответ, отбрасывая волосы с лица.

– Я поселился в Неаполе, хотя некоторое время провел в Англии…

– Вы говорили, что побывали в Оксфорде.

– Да, но большую часть времени я жил в Лондоне. Довольно долго я прожил в Мадриде, Лиссабоне и Париже. Я побывал почти во всех крупных европейских городах.

– Вы посещали библиотеки? – догадалась Констанс.

– В основном консультировал различных правителей. – Кадар едва заметно улыбнулся. – Я один из немногих, кто разбирается и в старинных, и современных традициях и обычаях Аравии и Востока, а также тех, которые существуют на Западе.

– Боюсь, что не совсем вас понимаю.

– Простите. Я консультирую законодателей. Правителей. Дипломатов. Крупные торговые компании, такие как Ост-Индская. Если, например, кто-то собирается расширить торговлю или распространить сферы влияния, меня спрашивают, как вести дела, чтобы не ввязаться в войну, или, как они склонны это называть, «небольшие местные неприятности».

– Подумать только! – Констанс смотрела на него во все глаза. – Это многое объясняет. Когда я впервые увидела вас в Зале приемов, я подумала, что вы похожи на… на человека, который умеет заставить прислушаться к себе; мне показалось, что другие ловят каждое ваше слово. Я подумала – все потому, что вы принц, но потом вы сказали, что правите совсем недолго, и я подумала… но теперь я знаю. Ну вот, я опять много болтаю!

– Это очаровательно.

– Так вы вежливо называете мою болтовню, которая вас ужасает.

– Кажется, я уже говорил, что всегда тщательно подбираю слова?

Констанс рассмеялась:

– Наверное, стоит попробовать вырвать страницу из вашей книги.

– Нет, не надо. – Кадар улыбнулся. – Вы нравитесь мне такая, какая вы есть.

От его улыбки у Констанс перехватило дыхание. Ей стало жарко. Ей показалось, будто у нее в самом деле все тает внутри. Она поспешила заговорить о другом:

– Наверное, у вас очень интересная работа.

Улыбка исчезла с его лица.

– Была, но теперь все в прошлом. Маримон забирает все мое время и все силы. У меня есть планы, честолюбивые планы, призванные изменить страну. Я хочу превратить отсталое приморское государство в центр науки. Я хочу привести мир в свою страну, а страну вывести в мир девятнадцатого века.

– Действительно, планы очень честолюбивые. Что ваши подданные думают о предложенных вами преобразованиях?

– Я еще ни с кем не делился своими замыслами. Я хочу… вначале разобраться в том, что здесь происходит, прежде чем толкать Маримон в новую эпоху.

Констанс нахмурилась:

– Новая эпоха… Вы уже употребляли это выражение, когда говорили о свадьбе. Скажите, и ваш брат тоже думал о переменах?

– Истек год траура по его жене. Его единственными целями были новая принцесса и наследник.

– Кадар, вы хорошо знали… первую жену вашего брата?

– Почему вы спрашиваете?

Констанс вздрогнула, потому что его слова прозвучали резко, как удар хлыста.

– Вы сказали, что уехали семь лет назад, а ваш брат женился в день своей коронации семь лет назад, так что вы, должно быть, были с ней знакомы. Мне просто интересно, какой она была.

– Да, я знал ее. – Кадар взял сапоги и начал обуваться. – Если мы скоро не уедем отсюда, нас отрежет приливом.

Их утренняя прогулка затянулась. На обратном пути Кадару пришлось подавлять желание отпустить поводья, полететь по пескам диким галопом, на который уйдут все его силы. Галоп не даст ему думать. Но Констанс устала, поэтому он пустил коня рысцой. Она сидела в седле прямо, однако он видел, что поездка дается ей с трудом. Пришлось напомнить себе, что она еще не до конца оправилась после выпавшего на ее долю испытания, хотя и казалась энергичной.

Он слишком много говорил. Он рассказывал ей то, чего не говорил никому и никогда. В голове теснились воспоминания. Если он не проявит осторожности, потом будет страдать. Он не должен этого допускать. Больше никогда он не станет заложником своих чувств. Больше никогда не испытает такой душевной боли. Прошло семь лет с тех пор, как это случилось. Ни разу за семь лет он никого не пускал за линию своей обороны.

До сегодняшнего дня. Чем Констанс так отличается от других? Дело не в его желании. Он доверился ей не в виде прелюдии к любовной игре, потому что такое попросту невозможно. Тогда в чем дело? Она умеет читать его мысли, скрытые за тщательно подобранными словами, осторожно составленными фразами, видит чувства, которые он таит. Она видит даже то, о чем не подозревал он сам.

Да, в этом дело, но не только. Дело в ней самой, в Констанс. Кадар обернулся через плечо и не мог не улыбнуться. Ее волосы превратились в целую гриву кудряшек; ее лицо и руки солнце окрашивало в приятный золотистый цвет. И костюм очень ей шел – свободный, струящийся, подчеркивавший все изгибы ее пышной фигуры. Как она ему нравилась! Констанс была такой романтичной, когда говорила о своих драгоценных звездах, и вместе с тем такой прозаичной, когда переходила к своему браку.