Обо всём - [44]
Не торопясь, с чувством разливаем коньячок, занюхиваем плавленым сырком и долго, не мигая, смотрим на скачущую по камням Мунушку. Поодаль, по колено в воде стоит здоровенная корова с жёлтой биркой в ухе, и вид безмятежного животного постепенно развеивает морок, и мы уже бодро жуём сосиски, отбиваясь от стаи муравьёв (конечно же, мы угнездились именно на муравейник, кто бы сомневался). Хорошо…
Поднимаемся и последние два километра отмахиваем чуть ли не бегом. Карым, по счастью, совсем безлюден, только козы, куры, да плещущиеся в огромных лужах утки. На маральнике тоже безлюдно и тихо. Разуваемся и бродим босыми вдоль переполненного рыбой пруда, разговариваем с гусями, пытаемся разглядеть спрятавшихся на горе маралов и ждём, когда неторопливые алтайцы-повара приготовят аутентичный обед для трёх странников.
А пока приносят домашний резкий квас, хан-чай в риалах и свежий цветочный мёд. Воздухи благорастворяются, и душа, напрочь забыв мирские заботы, не поёт, нет, она тает, как мёд на солнце, растекаясь внутри и теряя геометрическую угловатую форму, и ты растекаешься вместе с ней и теряешь ежовые очертания, превращаешься в доброго и готового любить весь мир человека. Дышишь. А здесь есть чем дышать. Ветерок, постоянно меняющий направление, приносит с гор то запах цветущей вовсю душицы, то вдруг кедрово-сосновая волна дойдёт, и что-то ещё непередаваемо вкусное горьковато-сладкое щекочет нос и заставляет дышать глубже. Чтобы запомнить, чуть-чуть задержать, чтобы «на потом» осталось, про запас.
Отобедав и нагулявшись (а уходить не хочется совсем), собираемся в обратный путь. Немного отяжелевших и охромевших путников подхватывает попутка, и через десять минут мы уже в деревне.
Дом моей сестры «забор в забор» граничит с очень симпатичной базой отдыха «Солнечный берег». Шагаем вдоль забора и слышим уже ставший «родным» голос, заглядываем в приоткрытую калитку и… Ба-а-а! Наши в городе! Мать мира, в вечерних уже лосинах с люрексовыми лампасами, с ногами «на ширину плеч» гортанно выхаркивает приказы, а вокруг неё выламываются в диком танце всё те же тела. Вторая мать сидит в беседке, курит, отдыхает от трудов эзотерических.
Перекрестившись, мы быстро проскакиваем «место силы» и бежим домой. Там уже топится баня и вовсю полыхает мангал.
Распаренные в бане до цвета буряка, освежаясь местным «чешским светлым», не без интереса наблюдаем из предбанника за безумным отрядом, весь вечер орущим странного содержания речёвки и громко аплодирующим коротким выкрикам Матерей мира. Баня остывает, из-за горы медленно поднимается полная луна, шашлык по-карски уже готов, мы из предбанника перебираемся в беседку, собирается вся семья, ужинаем. А невидимый отряд по соседству всё скандирует и скандирует свои речёвки, марширует вокруг альпийской горки и аила. И никакой музыки, и никакого смеха, и никаких звуков скатывающихся с горки в бассейн тел, ничего… Только отрывистые, гавкающие команды, ответный рёв осипших уже голосов и овации. Отдыхают люди, не придерёшься.
Полная луна восходит в зенит, и из-за забора поднимается утробный вой. В центре круга каменными истуканами стоят «матери», вокруг них на коленях, задрав головы к небу, стоят взрослые дяди и тёти из дорогих и хороших машин и дружно, с энтузиазмом, воют на луну… Над головами «матерей» переливается бриллиантовая пыль и мелодично позванивают золотые червонцы.
Здесь должны быть два монолога, сплошь состоящие из неологизмов, выражавшие сожаление об отсутствии правильной и своевременной психиатрической помощи населению. Цензура не пропустила, но вы уже все взрослые дяди и тёти, додумайте сами.
Сила обаяния
Как только девы ни убиваются за ради красоты и внимания мужского… Всё про это знают, говорить о вырванных рёбрах и зубах мы сейчас не будем, поговорим о природном обаянии.
Есть такие женщины, глядя на которых понимаешь, что не диетой и хирургией куётся бурная личная жизнь, а чем-то совсем другим.
Жила со мной в одном доме девочка. Звали её, допустим, Марина, но все звали её — Гуся, фамилия позволяла. Пока Марина сверкала тощими острыми коленками из-под коротких девчоночьих юбок, носила две жиденькие блондинистые косички и стеснялась крупного своего носа, жил наш двор тихо и спокойно. Но как только ей стукнуло пятнадцать, буквально за одну весеннюю ночь что-то с ней произошло.
Рост скорректировался с носом, бюст набрал максимально возможную высоту, колени округлились, а стопа достигла предельного 42-го размера. И тихий наш двор с того приснопамятного дня потерял свой патриархальный покой…. У Гуси завелись женихи. Что там творилось, мама дорогая. Дрались из-за неё насмерть. Семнадцатилетние с тридцатилетними. Директор кооператива по варке джинсы дрался насмерть с двумя братьями-близнецами, Гусиными одноклассниками, которые оба были безнадёжно в неё влюблены. Победив барыгу-кооперативщика, они продолжали уже не менее кроваво биться между собой за её расположение. Не повезло ни одному. Зря уродовали друг друга ребятушки.
Выбитых зубов поутру дворники набирали до двух урн, вот что у нас творилось. Милиция на вызовы соседей уже не реагировала, желая втайне, чтобы вожделевшее Гусю хахальё под горячую руку и её укокошило, дабы избавить всех от этих страстных потасовок. Соседи наряжались противотанковыми ежами, чтобы не попасть под раздачу… Весело было. Но сердце Гусинды молчало… Зубы вожделенцев летали по двору, оторванные уши и ноздри исправно штопали в местном травмпункте ненавидевшие Гусю хирурги. Жители многострадального нашего дома уже попривыкли к ночной стрельбе и кровавым лужам, как вдруг… Благая весть! Гуся собралась замуж. Сплотившиеся за годы любовных войн соседи, сбросив бронежилеты, всем двором гадали, кому же удалось вонзить копьё амура в Гусино каменное сердце.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Роуз, Азра, Саманта и Лорен были лучшими подругами на протяжении десяти лет. Вместе они пережили немало трудностей, но всегда оставались верной поддержкой друг для друга. Их будни проходят в работе, воспитании детей, сплетнях и совместных посиделках. Но однажды привычную идиллию нарушает новость об строительстве элитной школы, обучение в которой откроет двери в лучшие университеты страны. Ставки высоки, в спецшколу возьмут лишь одного из сотни. Дружба перерастает в соперничество, каждая готова пойти на все, лишь ее ребенок поступил.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
Заветная мечта увидеть наяву гигантских доисторических животных, чьи кости были недавно обнаружены в Кентукки, гонит небогатого заводчика мулов, одинокого вдовца Сая Беллмана все дальше от родного городка в Пенсильвании на Запад, за реку Миссисипи, играющую роль рубежа между цивилизацией и дикостью. Его единственным спутником в этой нелепой и опасной одиссее становится странный мальчик-индеец… А между тем его дочь-подросток Бесс, оставленная на попечение суровой тетушки, вдумчиво отслеживает путь отца на картах в городской библиотеке, еще не подозревая, что ей и самой скоро предстоит лицом к лицу столкнуться с опасностью, но иного рода… Британская писательница Кэрис Дэйвис является членом Королевского литературного общества, ее рассказы удостоены богатой коллекции премий и номинаций на премии, а ее дебютный роман «Запад» стал современной классикой англоязычной прозы.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.