Обо всем и еще кое о чем - [3]

А Юрий Федорович словно забыл про манифестантов, и, как только выехали с площади, спросил утвердительно:

- На Бычиху, - и улыбнулся.

Наталья Павловна повела плечом: какая разница - лес и лес.

Машина свернула, и раскрылся Амур. Был он сероват и угрюм, словно старец, но дальний левый берег зеленел и виделся отсюда, из машины, наливными лугами да буйным лесом с колдовскими тропками, и, хотя Наталья Павловна знала, что за рекой небогатые дачи, часто топимые осенним половодьем, ей всякий раз казалось, что там, вдали от нее, жизнь иная, значительная, и хотелось поехать на ту сторону реки и окунуться в неизведанное.

Выехали из города, и стала видна сопка Двух братьев и за ней - солнце, и казалось, что солнце присело на сопку и беседует с деревьями и улыбается разговору и погожему деньку, и лучи его улыбки струятся вниз, на дорогу, и, ласкаясь в теплой улыбке, дорога кружится вдоль массивной подошвы и, резвясь, убегает туда, где, прикрытый синеватой дымкой, затаился Хекцир.

Сопка осталась позади, за окнами плыла лесная опушка, и повсюду стояли автобусы и машины; на Хекцире всегда людно, сюда приезжают семьями подышать чистым воздухом, зимой катаются на лыжах, летом загорают, осенью собирают ягоду. На этом островке природы встречается китайский лимонник и маньчжурская аралия, а старожилы упрямо твердят, что когда-то здесь рос женьшень. Говорят, в заповеднике обитают и амурский тигр, и амурский лесной кот, и гималайский медведь... и Наталья Павловна поежилась: подобная встреча ее не привлекала.

Где-то здесь был атомный могильник, и зловещие отходы везли не только со своей страны, но и от соседей. И, хотя местная телевизионная дива постоянно бодро вещала с дозиметром в руках о безопасности могильника, Наталья Павловна знала, что в крае уже нет людей, не отравленных токсинами.

Наталья Павловна повернулась к Звягнинцеву, но прежде чем заговорить, выключила магнитофон, из которого мужской голос взывал натужно: "Путана, путана, путана, ночная бабочка, ну, кто же виноват. Меня в Афган, тебя - в валютный бар".

- Не нравится? - спросил Юрий Федорович. - Или надоело? Надо будет заняться записями.

- У тебя записи, как у пацана, - сердито отозвалась Наталья Павловна, думая о другом.

- Так сын же записывает. Что ему надоест, то мне перепадает, - добродушно отозвался Звягинцев, не отрывая взгляда от дороги - он решал, где лучше припарковаться.

- Все люди как люди, только наши, - Наталья Павловна вздохнула. - Ты видел, в итальянском детективе старик, главарь мафии, преступник, сколько смерти на его совести, а он о миллиарде слушать не хочет, чтобы на каком-то, Богом забытом, островке такой могильник делать. Он Италию не продает, говорит. А наши!

- Да дурдом! Ну, что ты хочешь от совдепии! Не расстраивайся. Помнишь, как мы туда ездили? - Юрий Федорович кивнул куда-то в сторону и, не отрывая взгляда от дороги, потянулся к Наталье Павловне и чмокнул ее в висок.

Наталья Павловна не помнила, но, чтобы не обидеть, кивнула согласно головой. Ей было приятно, что Юрий Федорович помнит какие-то их даты, памятные места, которые в ее памяти не удержались. Впрочем, возможно, у него просто профессиональная память.

Юрий Федорович включил приемник, послышался характерный говор Горбачева, Наталья Павловна поморщилась, но возразить не успела, Юрий Федорович уже крутил ручку настройки. В машине раздался треск, свист. Юрий Федорович посмотрел на Наталью Павловну и кивнул на приемник:

- День рождения в тот же день, что у меня. Ну, точно, как я. Ничего не делает, только языком болтает, - и хмыкнул, довольный. В машине раздались звуки фортепьяно. - Потянули кота за хвост.

- Оставь, - попросила Наталья Павловна.

Юрий Федорович поморщился, но спорить не стал.

Наталья Павловна прикрыла глаза, и по салону машины, и дальше - по траве, по кроне деревьев, по тропинкам сопки струилась тоска Рахманинова по светлой прекрасной России.

Юрий Федорович вышел из машины, раскрыл перед Натальей Павловной дверцу: "Дыши!", достал из багажника кирпичи, шампуры, стал собирать хворост.

Наталья Павловна ступила на землю, потянулась к хворостинке.

- Куда?! - прикрикнул Юрий Федорович. - Ну-ка, сядь в машину. В туфельках! На болото! Не болела давно? Сам все сделаю. Сиди и дыши.

Наталья Павловна выключила затараторивший приемник.

В лесу было тихо-тихо. И только шелест сухой листвы... шелест шин далеких машин... И, словно бормоча заклинание, затрещал тихонечко хворост. И потянулся дымок костра, поплыл вкусный запах жаренины.

И так спокойно, и так ясно было в мире...

- Ну, отдохнула? - спросил Юрий Федорович, остановив машину у подъезда. Спать хорошо будешь? Ну, спи спокойно, - и потянулся, чмокнул Наталью Павловну в щеку.

Спать спокойно иногда и обидно, подумалось Наталье Павловне, но развивать тему она не стала, молча пошла к подъезду.

- А, тушенку-то! - Юрий Федорович выскочил из машины, достал из багажника сетку с банками.

- Да куда ты мне таскаешь столько? - спросила Наталья Павловна, прикидывая, что в сетке банок двадцать, не меньше.

- На черный день. Пригодится, - ворчливо ответил Юрий Федорович, продолжая копаться в багажнике.