Обо всем и еще кое о чем - [13]

По Амуру бегут серые барашки, и ветер трепет увядшую траву, а в машине тепло и уютно. Тихо играет музыка, и властные аккорды рояля сливаются с трепетным голосом скрипки, и Наталье Павловне видится, как ее душа соединяется с душой Алексея Петровича, и волшебное облако окутывает их...

Она улыбнулась своим мыслям и быстро взглянула на Букрина, и Букрин улыбнулся Наталье Павловне и спросил:

- Поедем?

Они поехали в сторону Воронежа, но свернули к микрорайону.

Алексей Петрович остановил машину возле подъезда одной из бесчисленных городских пятиэтажек, чуть помолчал, потом сказал: "Вон те окна, на третьем этаже - мои. - Вновь помолчал. - Если есть желание, можем выпить кофе, и я отвезу вас домой".

Наталья Павловна остановилась в прихожей у зеркала поправить волосы, а Алексей Петрович прошел в комнату, включил магнитофон, и нежная дивная мелодия поплыла по квартире, отразилась в полировке книжных полок, скользнула по старенькому телевизору, порхнула по занавескам к слабым бликам настольной лампы.

С кухни коротко зажужжала кофемолка, и изумительный запах поплыл навстречу мелодии.

Хлопнула дверца холодильника, жалобно звякнула крышкой кастрюля.

Наталья Павловна шагнула к кухне, спросила от порога:

- Может быть, я помогу?

- Нет, вы в гостях. Отдыхайте, слушайте музыку, - открывая дверцы шкафчика, ответил Букрин.

- Обожаю быть в гостях, - сказала Наталья Павловна и ушла в комнату, к окну.

И герань на окне, и кривоватый деревянный грибок песочницы, и чахлые деревца, и стена соседней пятиэтажки - все такое знакомое, такое привычное, словно вид из окна своей квартиры...

Смеркалось, и "Жигули" изменили цвет, стали хмурыми, как осенний Амур.

В стекло виден край коридора, и Алексей Петрович поднял с пола шарфик Натальи Павловны и поднес к лицу. Потом бережно уложил шарфик на столик. И шагнул в комнату, сказал: "прошу к столу".

Плеснул коньяк в рюмку Наталье Павловне, себе налил лимонад.

Мягкий свет торшера, неясные тени на потолке, печальное пение магнитофона.

Расстегнутый ворот светлой рубашки.

Наталье Павловне хотелось дотронуться до рубашки, ощутить мягкость ткани, расстегнуть пуговицы и прижаться к груди, как к доброму облаку.

Наталья Павловна вздрогнула: она вспомнила сон.

- Что-то мешает? - быстро спросил Алексей Петрович. - Поставить другую пленку?

Сидя в углу широкого дивана Букрина, Наталья Павловна ощущала именно то чувство, что испытала в краткий миг сна. Наталья Павловна хотела рассказать о чудном сне Алексею Петровичу и не могла: едва она думала заговорить, как сон таял, исчезал, и оставался сюжет, банальный и надуманный.

Алексей Петрович поднял рюмку с лимонадом и ждал, когда поднимет рюмку Наталья Павловна, и он произнесет тост.

- Нет, Алексей Петрович, - сказала Наталья Павловна. - Или вместе пьем, или вместе не пьем.

Алексей Петрович замер, как сидел (с фужером в протянутой руке, взглядом, устремленным вглубь стены), и оставался с минуту недвижен; потом молча вылил лимонад в цветок и потянулся к бутылке с коньяком.

Наталья Павловна заглянула в кабинет ревматолога. Колтун закончила прием, и теперь сидела над кипой бумаг и что-то строчила, не поднимая головы.

- Привет, - сказала Наталья Павловна.

Татьяна Сергеевна, худенькая блондинка с большими карими глазами, вскинула голову и улыбнулась:

- Привет, привет, привет, и маленький приветик. Давай чай пить. Я вареники принесла. С капустой. Пальчики оближешь.

Наталья Павловна ответила с легким смехом:

- А у меня ничего нет...

Татьяна Сергеевна, складывая амбулаторные карты, отмахнулась:

- Нам вареников с тобой хватит до...

- А я дома не ночевала, - тихо и медленно сказала Наталья Павловна.

- Ну, слава Богу! - Татьяна Сергеевна бросила на стол стопку карт. - Да, да! Что смотришь? Я сказала: слава Богу, что Звягинцев, оказывается, все-таки не единственно возможный мужчина в твоей жизни. Сколько лет коту под хвост! Вместо того чтобы жизнь свою устроить...

- Да ладно тебе, - охладила подругу Наталья Павловна, глядя в окно и продолжая улыбаться своим мыслям. - С кем бы я ее устроила? Можно подумать, вокруг меня эскадрон гусар летучий.

- Да кто же может появиться вокруг тебя, когда ты!.. А!.. Слушай! Даже не раздумывай. Я его знаю.

- Кого?! - Наталья Павловна в изумлении обернулась от окна.

- Букрина. Да-да, видела я вчера, как вы умчались на "Жигулях". Я его знаю, он жил на моем участке. У него жена долго болела. Такой мужик порядочный. - Татьяна Сергеевна встала из-за стола, чтобы убрать карты в шкаф. - И не вздумай ни о чем думать. Как у него дома? Понравилось?

Наталья Павловна взяла с тумбочки чайник, шагнула к двери, чтобы принести воды, и, прежде чем выйти, шепнула:

- Я никогда не думала, что так хорошо дома не ночевать.

И закрыла дверь раньше, чем Татьяна Сергеевна успела ей ответить.

Наталья Павловна глянула в окно - у бордюра, рядом со "скорой" стоят серебристые "Жигули". И поспешила вниз, едва сдерживая себя, чтобы не запрыгать, как девочка, по ступенькам.

Села рядом с Алексеем Петровичем. Улыбнулась в ответ на его улыбку. Так они сидели несколько минут: смотрели друг на друга, улыбались и молчали.