Обноженный - [21]

— Артёмий, а вот эти другие.

— Правильно. Это — панцири.

На мой слух — панцирь у рака. У краба, у жука… Что-то сплошное, цельное, во весь рост. А здесь — та же сетка. Только колечки чуть другие.

— В последние лет 20 мастера новгородские, а теперь уже и в других местах, начали делать вместо обычной кольчуги вот такую… штуку.

— Ленятся они! Серебра нагрести — всем охота, а делать дело — ума нема. Зовут-то по прежнему — «кольчуга русская», а лепят абы что! (Аким не может просто стоять и молчать. Он тут главный, и все должны ему в рот глядеть).

— Не скажи, Аким Янович. Тут редкий случай, когда лень — делу на пользу пошла. Смотри, Иване: как кончики колечка сварить? — Молотком по нему ударить.

А ведь и правда! «Капнуть сваркой» — не получится. Ни электродов, ни газовой горелки на «Святой Руси» нет. Единственный сварочный аппарат — молоток. Зачистить, свести кончики на косой срез, засыпать флюсом — песком речным, разогреть, стукнуть. Несмотря на кажущуюся примитивность — качество сварных швов у русских кузнецов в 12 веке — не уступает качеству сварки железных мостов 19 века, сделанных по такой же, «молотковой», технологии. По некоторым из этих мостов я и 21 веке ходил.

— Прежде мастер бил молотком только в место сварки. А ныне кувалдой по всему колечку. Кувалда-то — не чекан — подошва широкая. Оттого получается колечко — плоское, шире становится. Сеть выходит гуще, лучше тело закрывает. И лицевая сторона крепче — от молота плотнее делается. Тако же и со второй половиной колечек, где заклёпка ставится. В круглой-то проволоке дырку под заклёпку пробивать неудобно. Мастера давно уже кончики в таких колечках — в плоские разбивали. А теперь кувалдой стукнул — всё кольцо сделал плоским. Дырки пробил, кончики наложил, заклёпку вставил — ещё раз стукнул. Наклёпанные-то колечки прочнее, чем просто проволока тянутая.

Новое изделие — панцирь — запущено в производство на Руси именно в середине этого 12 века. Длительная династическая война между Изей Блескучим и Юрием Долгоруким потребовала множества средств индивидуальной защиты воина. А после-мономаховый общий подъём хозяйства — дал требуемое. Со снижением трудоёмкости.

Несколько столетий русские тексты не различают понятия «кольчуга» и «панцирь». Но лучшее отношение цена/качество позволит панцирю вытеснить кольчугу: на войсковых смотрах 16 века на 1 кольчугу будет уже полсотни панцирей. Русские мастера будут делать панцири очень широкого спектра — от лёгких и коротких, как на Кавказе и в Европе, до почти метра ростом и 11 килограмм весом.

Я уже знаю, как эта, впервые увиденная мною штука, будет меняться в будущих столетиях. Могу сразу посадить своих мастеров делать лучше: надо уменьшить размер колечка миллиметров до 10, делать их овальными для эластичности плетения, вместо заклёпки использовать соединение «в гвоздь», ввести специализацию мастеров, разбить процесс по-операционно, организовать конвейер… «обпанцирем всю Россию!».

Факеншит! Ванька-придурок! Тебе фарфора мало?! Вспомни, как осколки своей «пиалы для хряка» на пожарище у кузницы собирал! Как Яков их в песок разбивал, чтобы даже и в выгребной яме никто не понял — что ты удумал! Так ведь там — я просто нашёл способ легко делать дорогой товар! Просто импортозамещение на рынке экзотической посуды! И то сразу понятно стало: отберут и голову открутят! А уж серьёзные оружейные дела государство всегда контролирует. В «шарашку» захотел?!

«Зека-изобретатель» — идея отнюдь не новая: Икар как раз при побеге из такого заведения и погиб. Держал-то Минос, царь Крита, конечно, не его — паренёк особых талантов не проявил, а папашку — Дедала. А когда узнал, что утоп сынок, а не мастер — гонялся за ним по всему Средиземноморью, устраивал сложнейшие конкурсы типа продевания нитки через ракушку, с фантастическим призовым фондом, требовал экстрадиции, угрожал «укрывателям» разрывом дипломатических отношений и войной.

Так что, Ванюша — заткнулся и забыл. До подходящего для реализации момента.

Если нельзя панцири делать — попробую понять: чем их можно угробить.

Ага. Кажется… «их есть у меня». Именно, что «их».

Я сбегал в хоромы и принёс всё своё железо: половецкую шашечку и людоловские… мечи-штыки-огрызки.

— Вот. Парные мечи. Как раз против панцирей.

Тут Аким и выдал свою историческую фразу:

— Выкинь! Выкинь эту хрень — нахрен! Вечно ты всякое дерьмо в руки тянешь!

Я расстроился чрезвычайно. У меня с этими железками столько переживаний связано… Как я тогда на хуторе людей резал, потом выбирался, поджигал, впервые в жизни коня в оглобли запряг… потом столько всего было… А он… ему всё, что я не сделаю — глупость. Как я не стараюсь — всё не так. Ну почему он никогда не хочет меня понять? Ведь я ж — как лучше… Вот же дал господь старого… пердуна в… в родители.

Яков, только глянул на мои мечики и мотнул головой в сторону, даже в руки взять не захотел. Ивашко поглядел, покрутил, извиняющимся тоном произнёс:

— Не, не видал такого.

И отдал Артёмию. Аким продолжал кипеть и наставлять. На путь истины:

— Убери к хренам эти ковырялки! Никакой панцирь против доброго меча не выдержит! Одевай нахрен любой вон хоть на колоду — Яша его в куски посечёт! Вот этому учиться надо! А не в ножички на завалинке играть. Впустую время тратишь, без толку переводишь! Дело надо делать, а не игрищами бессмысленными веселиться!