Обнаженный меч - [11]
Несмотря на то, что солнце покинуло созвездие Овна в атешгяхе было холодно. В ветряные дни особенно. Разжечь бы очаг, но дров было мало, и потому матерям приходилось согревать младенцев своим дыханием. Баруменд не любила молчания и снова первой нарушила его:
— Сестры мои, кто не положил нож под голову своего младенца, пусть положит.
— Откуда взять нож?
— Сделай это мысленно.
— Сделали! А ты что кладешь под голову своего малыша?
— Ножницы! Да еще есть колокольчик у него. Мать злых духов не посмеет подступиться к нам.
Баруменд держалась бодро. В мешочке, который хранила у себя на груди, она пронесла в атешгях немного руты. Этот мешочек сейчас лежал в головах у малыша. Достав щепотку измельченной травы, Баруменд сожгла ее. И, набрав сажи пальцем, коснулась им лба сына. Матери запели хором:
Жгу я руту и молюсь:
Повеял утренний ветерок. Стражники, несшие караул у ограды, еле держались на ногах. Кто-то, позевывая, размечтался:
— Ох! Как бы я поспал на рассвете!.. Сон одолевает — сил нет.
Вдруг вояки насторожились — песня матерей пробивалась сквозь толстые стены. "Что за шум?" Один из стражников, протирая глаза, тотчас приложил ухо к воротам атешгяха. "Что за люди! И в неволе поют!"
А между тем песня матерей закончилась. Продолжили беседу.
— Сестры мои, — сказала Баруменд, — в дурное око — острый нож. На руках у нас прекрасные дети. Зачем их пеленки поливать слезами? Держитесь бодрее, да ослепнут наши враги! Если будем унывать, Ахриман обрадуется! Хуррамиты испокон веков и при неудачах старались выглядеть веселыми. Вы же сами знаете.
Баруменд уложила своего малыша на красную подушечку у себя на коленях. Рядом с ним спал еще один ребенок по имени Муавия. Мать его была растоптана копытами коней Лупоглазого Абу Имрана. А отец, помогая Джавидану[34], погиб в бою. Баруменд подобрала сироту, принесла с собой сюда и теперь кормила грудью и его: "Детка, ты будешь молочным братом моего сына. Научитесь держать меч, будете подмогой друг другу". Муавия иногда улыбался во сне. Не ведал, что творится на свете. Не знал, что сожженные дома Билалабада все еще дымятся. Не знал, что вокруг атешгяха сверкают вражеские мечи.
Стражники переговаривались:
— Что за люди! Умирают без еды, без воды, а поют.
— А ты не знал огнепоклонников[35]? Они и мертвых не хоронят. В каждой деревне, в каждом городе у них свой Дом упокоения. У нас одни обычаи, у них другие. Здесь мертвых кладут на каменные плиты. Дикие звери и птицы пожирают трупы. Земля, по-ихнему, священна и нельзя ее осквернять трупами. А когда проходят сроки, собирают кости мертвецов в глиняный или деревянный гроб, асуданом называется, и зарывают подальше от посевов и источников воды… Огнепоклонники даже в Доме упокоения вино пьют.
Где-то вела свой вечный разговор ночная птица Иса-Муса[36] — "Нашел?" "Не нашел?" Сверчки распиливали тишину. На небе заметно убавилось звезд. Тучи караванами тянулись к Баззу. Со стороны Дома милости[37] послышались шаги. Стражники, выхватив мечи, укрылись за петушиными клетками:
— Тссс!.. Кажется, идут!..
— Приготовьтесь!
— Ничего, пусть идут!
Двое стражников поползли к воротам. Шум шагов приближался. Но в полутьме ничего невозможно было различить. Вдруг трое вооруженных мечами храбрецов с повязками на лицах нависли над стражниками.
— Сдавайтесь!
— Бросай оружие, не то…
У халифских воителей волосы стали дыбом: "Настал наш смертный час!"
Лязгнули мечи. Во дворе атешгяха раздался крик. Пленницы всполошились. Поняли, что пришли их освободители. Малыши проснулись. Баруменд кивнула на дверь:
— Взломаем!
Женщины налегли на дверь:
— Раз, два, три! Ну, сестры, навались!
Трах!.. Дверь сорвалась. Женщины расхватали поленья. Кинулись во двор. Абдулла бился с двумя стражниками. Уложил обоих. Огляделся. Поспешил на выручку Шиблу и Салману, прижатым стражниками к стене…
Женщины колотили поленьями стражников куда попало. Все смешалось. Произошла внезапная схватка. Абдулла порубил еще трех стражников. Хуррамиты женщины и мужчины — бились отчаянно, посылая к праотцам любого, кто подворачивался под руку. Стражников оставалось всего трое. Они обратились в бегство. Один из них, споткнувшись о большой камень, растянулся на земле…
Вскоре рассвело. Абдулла, Шибл и Салман, усталые, сидели на окровавленных камнях во дворе атешгяха. Они глубоко и часто дышали, а женщины с благодарностью смотрели на них.
Снежные шапки на вершинах Базза и Хаштадсара искрились под солнцем. Абдулла с Баруменд, покинув атешгях, направились к своему дому. Каждый нес на руках по младенцу. Жена и муж были такими радостными, как будто они несли священный огонь из атешгяха… Дети на руках взрослых мирно посапывали.
V
ДВОРЦОВЫЕ РАСПРИ
Легче жить в пещере дракона, чем во дворце.
Тайные распри в Золотом дворце между арабской и персидской знатью уже давно перестали быть тайными. Каждый день несколько аристократов отравлялись алмазной пылью. В Золотом дворце существовали уму непостижимые наказания. Самому тяжелому наказанию подвергались те из придворных, что прознавали о самых сокровенных замыслах халифа. Осужденному сначала обривали голову, потом клали на нее месопотамских жуков. Эти по своей природе напоминающие пиявок жуки, просверлив череп, пожирали мозг. Раздолье этим гурманам! Каждый день главный палач халифа Масрур ставил месопотамских жуков на головы нескольким без вины виноватым. По наущению Зубейды хатун, персидские аристократы один за другим позорно изгонялись из дворца. Даже закадычный друг-приятель халифа, старавшийся по возможности держаться в стороне от дворцовых распрей, кутила-поэт Абу Нуввас, покинул Багдад, прибился к наместнику Египта. Да и сам халиф Гарун, если б не страх перед матерью Айзураной хатун, в эту смутную пору предпочел бы последовать примеру Абу Нувваса и исчезнуть из этих мест, или же перенести свое местопребывание из Багдада в более тихий уголок. От хитросплетений и козней, споров о наследнике гудел весь Золотой дворец. Халиф с каждым днем терял приверженцев. Шушуканье доконало его. Голова шла кругом. Сколько можно слушать жалобы, наветы? Сколько можно терпеть дворцовую междоусобицу? Да что там — жены, даже наложницы халифа не унимались. Даже в опочивальне наложницы не давали ему покоя, клевеща одна на другую. Говорят: "Клевета опасней дьявола!" Последнее время во дворце распространялись разные слухи о главном визире Джафаре и родной сестре халифа — Аббасе. Если б халиф Гарун знал, что эти слухи правдивы, ни минуты не медлил бы с карой. Пока что он сомневался.
Владимир Войнович начал свою литературную деятельность как поэт. В содружестве с разными композиторами он написал много песен. Среди них — широко известные «Комсомольцы двадцатого года» и «Я верю, друзья…», ставшая гимном советских космонавтов. В 1961 году писатель опубликовал первую повесть — «Мы здесь живем». Затем вышли повести «Хочу быть честным» и «Два товарища». Пьесы, написанные по этим повестям, поставлены многими театрами страны. «Степень доверия» — первая историческая повесть Войновича.
«Преследовать безостановочно одну и ту же цель – в этом тайна успеха. А что такое успех? Мне кажется, он не в аплодисментах толпы, а скорее в том удовлетворении, которое получаешь от приближения к совершенству. Когда-то я думала, что успех – это счастье. Я ошибалась. Счастье – мотылек, который чарует на миг и улетает». Невероятная история величайшей балерины Анны Павловой в новом романе от автора бестселлеров «Княгиня Ольга» и «Последняя любовь Екатерины Великой»! С тех самых пор, как маленькая Анна затаив дыхание впервые смотрела «Спящую красавицу», увлечение театром стало для будущей величайшей балерины смыслом жизни, началом восхождения на вершину мировой славы.
Главные герои романа – К. Маркс и Ф. Энгельс – появляются перед читателем в напряженные дни революции 1848 – 1849 годов. Мы видим великих революционеров на всем протяжении их жизни: за письменным столом и на баррикадах, в редакционных кабинетах, в беседах с друзьями и в идейных спорах с противниками, в заботах о текущем дне и в размышлениях о будущем человечества – и всегда они остаются людьми большой души, глубокого ума, ярких, своеобразных характеров, людьми мысли, принципа, чести.Публикации автора о Марксе и Энгельсе: – отдельные рассказы в периодической печати (с 1959); – «Ничего, кроме всей жизни» (1971, 1975); – «Его назовут генералом» (1978); – «Эоловы арфы» (1982, 1983, 1986); – «Я все еще влюблен» (1987).
«Редко где найдется столько мрачных, резких и странных влияний на душу человека, как в Петербурге… Здесь и на улицах как в комнатах без форточек». Ф. М. Достоевский «Преступление и наказание» «… Петербург, не знаю почему, для меня всегда казался какою-то тайною. Еще с детства, почти затерянный, заброшенный в Петербург, я как-то все боялся его». Ф. М. Достоевский «Петербургские сновидения»Строительство Северной столицы началось на местах многочисленных языческих капищ и колдовских шведских местах. Именно это и послужило причиной того, что город стали считать проклятым. Плохой славой пользуется и Михайловский замок, где заговорщики убили Павла I.
Когда-то своим актерским талантом и красотой Вивьен покорила Голливуд. В лице очаровательного Джио Моретти она обрела любовь, после чего пара переехала в старинное родовое поместье. Сказка, о которой мечтает каждая женщина, стала явью. Но те дни канули в прошлое, блеск славы потускнел, а пламя любви угасло… Страшное событие, произошедшее в замке, разрушило счастье Вивьен. Теперь она живет в одиночестве в старинном особняке Барбароссы, храня его секреты. Но в жизни героини появляется молодая горничная Люси.
Генезис «интеллигентской» русофобии Б. Садовской попытался раскрыть в обращенной к эпохе императора Николая I повести «Кровавая звезда», масштабной по содержанию и поставленным вопросам. Повесть эту можно воспринимать в качестве своеобразного пролога к «Шестому часу»; впрочем, она, может быть, и написана как раз с этой целью. Кровавая звезда здесь — «темно-красный пятиугольник» (который после 1917 года большевики сделают своей государственной эмблемой), символ масонских кругов, по сути своей — такова концепция автора — антирусских, антиправославных, антимонархических. В «Кровавой звезде» рассказывается, как идеологам русофобии (иностранцам! — такой акцент важен для автора) удалось вовлечь в свои сети цесаревича Александра, будущего императора-освободителя Александра II.