Обнаженные тайны - [50]

Без сил мы падаем на кровать, хаотично сцепившись руками и ногами.

Когда я немного прихожу в себя и у меня снова появляются силы, я приподнимаюсь на локте и глажу его по щеке. У него довольный, натрахавшийся вид, и от его вида мне становится еще приятнее.

Он смотрит на меня и улыбается.

– Это было даже очень мило, – говорю я. – А можно повторить?

Глава 21

– Мило? – переспрашивает он. Мне кажется, что он произносит это уязвленным тоном, но в его глазах смешинка. – Это не просто мило. Это как в космос на ракете слетать. Было просто ошеломительно. Достижение, достойное Книги Гиннесса. Это было даже лучше, чем те туфли, которые ты надела в день нашего знакомства.

– Удивительно, как ты их запомнил.

Он проводит пятерней по волосам и вздыхает.

– Я все про тебя помню.

– Но ты не помнишь конкурс красоты, – говорю я.

– В зале под названием Dallas Convention Center. В ярко-красном платье и купальнике цвета морской волны. Ты тогда была на три-четыре килограмма легче и смотрела на мини-чизкейки таким взглядом, от которого у любого мужика должен был встать.

– Да, по поводу взгляда ты, скорее всего, совершенно прав.

Он гладит мою грудь.

– С тех пор у тебя появились новые формы.

– И здесь ты прав. Помню, мама чуть с ума не сошла, когда я сообщила ей, что не собираюсь больше считать калории, которые съела за день. Удивительно, что ты все это запомнил.

– На фоне всех остальных девушек ты казалась единственной живой. Все кругом тебя было лживым. Или может быть, казалось лживым из-за тебя.

– Лживым? – переспрашиваю я. – Что ты имеешь в виду?

– То, что я тебе тогда и сказал. Тебе не хотелось там находиться. Мне не хотелось там находиться. В этом у нас было полное единодушие.

– Ты прав. Это был мой последний конкурс красоты. – Я хмурюсь от нахлынувших воспоминаний. – А еще по поводу единодушия, ты ведь сам тогда хотел уйти из большого тенниса?

На его лицо словно набегает туча.

– Еще как, черт подери.

Я надеюсь на то, что он не заметил моей грусти. Вспоминаю, как тогда ведущий конкурса представил члена жюри Дэмиена Старка как человека, который недавно выиграл турнир US Open. Он был таким талантливым, но не испытывал радости от своих побед. Уверена, он мне далеко не все рассказал о своей жизни. И рассскажет ли когда-нибудь?

Он гладит меня по щеке, и я улыбаюсь.

– Нам обоим удалось соскочить, – констатирую я, стараясь оставить все грустные мысли. – И теперь мы оба свободны, чтобы исследовать в жизни то, что хотим.

Он ухмыляется, и его рука тянется вниз ко мне.

– Дай я покажу тебе то, что я хочу исследовать.

Я издаю стон, когда он засовывает в меня пальцы.

– Слишком натерло?

Он совершено прав, но я не хочу в этом признаваться.

– Нет, – шепчу я.

– Очень рад это слышать, – произносит Дэмиен и ложится на меня. Он приятно тяжелый, и от давления его тела мне хорошо и спокойно. Словно он меня таким образом защищает. Он начинает страстно целовать меня в губы и шею.

– Давай попробуем чего-нибудь новенькое, – предлагает он, – или, скорее, что-то очень традиционное.

– Традиционное?

– Давай попробуем старую добрую миссионерскую позицию – я на тебе сверху. Раздвинь-ка пошире ноги, – командует он и стонет от возбуждения, когда я это делаю. Он трется о меня головкой члена, потом неглубоко засовывает его в меня.

Я начинаю часто дышать, желая, чтобы он вошел глубже. Выгибаюсь от удовольствия и боли.

– Мне кажется, что кто-то здесь нарушил правила, – шепчет он, входя и выходя из меня. – Ты мне соврала, сказав, что я тебе не натер.

– Может быть, и соврала. А может, оно того и стоило.

– Тогда давай потихоньку, – говорит он и начинает двигаться медленней, постепенно подводя меня к сладкому оргазму. Я взрываюсь и слабну в его объятиях. Он кончает сразу же после меня, после чего падает рядом без сил.

– Старая традиция нас не подвела, а? Как ты думаешь? – бормочу я, и он смеется.

Несколько минут мы лежим молча в темноте, слушая океанский прибой. Потом Дэмиен берет мою руку.

– Давай приведем себя в порядок и перекусим.

Я не собираюсь спорить, накидываю халат и следую за голым Дэмиеном. Мы оказываемся в ванной, площадь которой минимум в два раза превышает метраж всей нашей с Джеми квартиры. Высота примерно четыре метра, а потолок сделан из стекла. При искусственном свете он кажется черным, но я знаю, что, когда Дэмиен выключит свет, мы увидим ночное небо.

В ванной комнате стоят две огромные раковины с полками над ними. На полке одной раковины лежит электробритва, одеколон и зубная щетка. На второй раковине я вижу зубную щетку в упаковке. Рядом небольшая коробка. Открываю ее и нахожу косметику: мои любимые тени, пудру, кремы. И в моих любимых цветах.

– Откуда тебе все это обо мне известно?

– Я нахожу то, что хочу найти, – отвечает он.

Я хмурюсь. Почему он просто не спросил меня, какие бренды и цвета мне нравятся? Я словно под микроскопом. Так же я чувствовала себя с матерью… Стоп, Ники, Дэмиен совсем не Елизавета Фэрчайлд. Ты несправедливо к нему относишься.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Все хорошо. – Я с трудом заставляю себя улыбнуться.

– Твои предпочтения в косметике, твои размеры одежды и обуви были в базе данных магазина Macy’s, – объясняет он.