Обнаженная натура - [33]
Она попросила не провожать ее, мы молча стояли в сумрачной прихожей. Мне казалось, она уезжает навсегда. Вообще все это напоминало какие-то похороны. Мое отражение в зеркале напоминало лицо хворой собаки с невероятно печальными глазами. Лариса выглядела не лучше.
– Ну… Я пойду. – Она кусала губы, комкала рукав моей рубашки. – Я позвоню.
– Вечером? Сегодня вечером?
– Не знаю… Выйду и позвоню.
Мы снова замолчали. В темный коридор проникали косые лучи с кухни. В ярком свете неспешно плыла серебристая пыль, дубовый паркет матово сиял в солнечных лужах, отдаленно напоминая что-то католическо-кафедральное. Чтобы окончательно меня доконать, не хватало певучего органа и кристального детского хора. Мне начало казаться, что кровь моя густеет и застывает в венах, сердце, окончательно разочаровавшись во мне, тяжелеет и стучит все реже и реже. Что оно уже почти превратилось в камень. Архангелы, с серыми от пепла лицами, сложив крылья, один за другим падали на выжженную землю.
Лариса до крови прикусила нижнюю губу. Она слизывала кровь языком, но красная капля появлялась снова и снова.
– Слушай, – странным чужим голосом начала она. – Что бы ни случилось…
– Все будет хорошо, – глухо, как из могилы, остановил ее я.
– Что бы с нами ни случилось, – повторила она упрямо. – Я никогда не забуду…
Ее лицо, беспомощное, почти жалкое и некрасивое, исказила болезненная гримаса, точно Лариса пыталась проглотить что-то, но это что-то безнадежно застряло в горле. Наше прощание становилось невыносимым, ведь я и сам уже был готов завыть волком.
– Пожалуйста, не надо. – У меня вырвался дурацкий смешок, который начинался как всхлип. – У меня совершенно эгоистические побуждения. Не надо представлять меня бескорыстным героем, эдаким дураком-рыцарем, безвозмездно рубящим драконьи головы. Я это делаю в первую очередь для себя, просто моя цель случайно совпала с твоей. Я это делаю потому, что хочу быть с тобой. А он стоит у меня на пути. Все практично и рационально. Вот так.
Наверху, в квартире Клары Лучко, кто-то отчаянно терзал рояль. Мелодия, по-цыгански ретивая, напоминала «Венгерские рапсодии» Листа.
– Выкинь из головы, будто я это делаю для тебя. И что ты мне должна быть благодарна. – Я старался говорить спокойно и убедительно.
Она покачала головой, как бы говоря: врешь ты все, не верю я тебе. Сложила пополам карту Стамбула и сунула в задний карман джинсов. Взялась за ручку двери, оглянулась, в глазах было то же: не верю я тебе. Не верю.
Впрочем, я сам себе не очень верил. Звякнула цепочка, клацнул замок, Лариса медленно открыла дверь. Я отвернулся, чтобы не видеть, как она уходит.
34
Ее мать дежурила в следующую пятницу, у нас оставалось девять дней. Вечером Лариса не позвонила, и я чуть не сошел с ума. Телефон молчал. Я бесился, орал на немой телефонный аппарат, угрюмым зверем бродил по квартире. Услужливое воображение рисовало гнусные картины в моем мозгу: похотливые руки, слюнявые губы, сладострастный шепот, алчущие лакомств глаза василиска… Ох, как мне хотелось рвануть на Пресню и растерзать мерзавца прямо сейчас, не дожидаясь следующей пятницы!
Около полуночи стало ясно: она не позвонит.
Пристроив телефон у ножки кровати, я попытался заснуть.
Начался дождь, капли барабанили по жести карниза, выстукивая унылую дробь. Дождь действовал на нервы, я выругался вполголоса, выключил лампу и уставился в темное окно. Там, в грязно-буром московском небе, небрежно заштрихованном пунктиром дождя, маячила башня правого крыла нашей высотки. Башня, украшенная каменными шишками и шпилями, напоминала рогатый бастион рыцарской крепости. Так, по крайней мере, мне казалось в детстве. Однажды нам (мне и Кольке, который потом ослеп от метилового спирта) удалось пробраться в эту башню, мы выкрали ключ у моей бабки и через черный ход проникли наверх. Увы, как обычно бывает в этой жизни, реальность оказалась гораздо беднее фантазии: рыцарский пол был в голубином помете, в углу валялась драная телогрейка, рядом – пыльная бутылка из-под «старки», на стене кто-то начертил чем-то острым краткое матерное слово.
Дрема, если это мохнатое, как щенок ньюфаундленда, слово подходит к кошмарным снам, накатывала волной и, подобно волне, убегала, оставляя меня в холодном поту, с распахнутыми от ужаса глазами. Мне снилось, что я пытаюсь спрятать труп – огромную надувную куклу, бледную и голую, вроде магазинного манекена. Прячу тут, в моей спальне, ставшей неожиданно многолюдной. Оживленной чередой незнакомцы проходят мимо, им прекрасно видны гуттаперчевые голые ноги, торчащие из-под кровати. Я стараюсь вести себя непринужденно, натужно улыбаюсь прохожим и из последних сил пытаясь запихнуть проклятые ноги под кровать. От напряжения и страха темнеет в глазах. Я просыпаюсь.
Впрочем, пробуждение оказывалось не лучше. Как только остатки кошмара рассеивались, его место в сознании занимала ревность, душная и жгучая, она переполняла меня, хотелось куда-то бежать, что-то крушить, ломать. Я видел Ларису, видел, как она, грациозная и гордая, точно птица, снимает с себя какие-то пенные белоснежные одежды, они ложатся у ее ног, она перешагивает через них и, ступая на цыпочках, идет. Но не ко мне. К нему. Я скулил, кусал кулак, с ненавистью комкал горячую подушку и проваливался. И снова начинал возиться с трупом.
Забудьте все, что вы знали о рае. Сюда попасть не так уж сложно, а выйти – практически нельзя. «Медовый рай» – женская исправительная колония, в которой приговоренная к пожизненному заключению восемнадцатилетняя Софья Белкина находит своих ангелов и своих… бесов. Ее ожидает встреча с рыжей Гертрудой, электрическим стулом, от которого ее отделяют ровно 27 шагов. Всего 27 шагов, чтобы убежать из рая…
Говорят, Харон – перевозчик душ умерших в Аид – отличается свирепыми голубыми глазами. Американский коммандо Ник Саммерс, он же русский сирота Николай Королев, тоже голубоглаз и свиреп и тоже проводит на тот свет множество людей, включая знаменитого исламистского Шейха. Ник пытается избежать рока – но тот неминуемо его настигает и призывает к новому походу по Стиксу. Судьба ведет его в далекую, но все равно родную для него Россию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На развалинах России царствуют где исламисты, где новопровозглашенный «император», а где и никто. Остальной мир закрывает на них глаза, думает, будто новые правители слишком слабы, чтобы представлять серьезную угрозу. Но не стоит недооценивать стремление узурпатора к власти: он готовится уничтожить мир – пусть вместе с собой. Сможет ли современная Юдифь – внучка советского генерала Катерина Каширская – спасти если не мир, но то лучшее, чего добилось человечество? Об этом заключительная книга трилогии-предупреждения Валерия Бочкова.
«Мой дед говорил: страх – самое паскудное чувство, самое бесполезное. Никогда не путай страх с осторожностью. Трус всегда погибает первым. Или его расстреливают свои после боя…».
Гражданин мира – родился в Латвии в разные периоды жизни жил и работал в Москве и Амстердаме, в США и Германии. Валерий в первую очередь известный художник – после окончания художественно-графического факультета работал иллюстратором крупных журналов и издательств. Но, по словам художника, когда он вполне высказался языком живописи, он начал писать жизнь художественным словом. Олимп большой литературы Валерий покорил за 10 лет – начав писать в 2004-м и получив «Русскую премию» в номинации Крупная проза в 2014-м.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.
Телеграмма Про эту книгу Свет без огня Гривенник Плотник Без промаху Каменная печать Воздушный шар Ледоколы Паровозы Микроруки Колизей и зоопарк Тигр на снегу Что, если бы В зоологическом саду У звериных клеток Звери-новоселы Ответ писателя Бориса Житкова Вите Дейкину Правда ли? Ответ писателя Моя надежда.
«Наташа и другие рассказы» — первая книга писателя и режиссера Д. Безмозгиса (1973), иммигрировавшего в возрасте шести лет с семьей из Риги в Канаду, была названа лучшей первой книгой, одной из двадцати пяти лучших книг года и т. д. А по списку «Нью-Йоркера» 2010 года Безмозгис вошел в двадцатку лучших писателей до сорока лет. Критики увидели в Безмозгисе наследника Бабеля, Филипа Рота и Бернарда Маламуда. В этом небольшом сборнике, рассказывающем о том, как нелегко было советским евреям приспосабливаться к жизни в такой непохожей на СССР стране, драма и даже трагедия — в духе его предшественников — соседствуют с комедией.
Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Книга, к прочтению которой ты приступаешь, повествует о мире общепита изнутри. Мире, наполненном своими героями и историями. Будь ты начинающий повар или именитый шеф, а может даже человек, далёкий от кулинарии, всё равно в книге найдёшь что-то близкое сердцу. Приятного прочтения!
Логики больше нет. Ее похороны организуют умалишенные, захватившие власть в психбольнице и учинившие в ней культ; и все идет своим свихнутым чередом, пока на поминки не заявляется непрошеный гость. Так начинается матово-черная комедия Микаэля Дессе, в которой с мироздания съезжает крыша, смех встречает смерть, а Даниил Хармс — Дэвида Линча.