Обнаженная натура - [24]
25
Главный принцип рисования с натуры – от простого к сложному. Изображение предмета начинают с нахождения его абриса в листе бумаги. Рисовальщик должен наметить предметные формы, определить соотношение массы изображаемого предмета и поля бумаги, выявить баланс между ними, уравновесить. Из этого главного принципа вытекает основной закон рисования: от общего к частному и от частного к общему.
После нахождения абриса и основных элементов, составляющих форму предмета, вполне допустимо раздельное видение деталей натуры. Работа над ними почти всегда приводит к дробности и разрушению большой формы. Однако это вполне исправимо, если иметь в виду соблюдение следующего принципа рисования – от частного к общему.
Рисовальщик должен обобщить каждую часть и подчинить целому. Перед этим каждая часть была нарисована в активных светотеневых градациях и поэтому отличалась дробностью. Теперь нужно смягчить изображение, снять четкость силуэтов и контрастов светотени, чтобы получить изображение, которое возникает при цельном восприятии натурной постановки. Делается это за счет ослабления тона в определенных местах рисунка или же его усиления в других.
Таким образом процесс создания рисунка совпадает с принципом баланса и гармонии противоположностей, с основным принципом устройства нашей вселенной, где без белого нет черного, без горячего нет холодного, без добра нет зла. И наоборот.
Началась сессия. Зачеты и экзамены я сдавал как во сне, готовился к ним так же. Погода установилась неожиданно жаркая, улицы пахли бензином и летним асфальтом, было пыльно и ветрено. Наши с Ларисой встречи превратились в мучительные мизансцены какой-то бездарной мелодрамы: недомолвки, картонные диалоги, омерзительная вежливость. Я умоляюще заглядывал ей в глаза и видел, что мы думаем об одном и том же. Иногда фарс взрывался – как правило, виновником был я, – тогда начинался ор, крики сменялись проклятиями и угрозами, которые непременно заканчивались слезами. Лариса рыдала, закрыв лицо ладонями, я, охрипший и беспощадный, отчаянно жестикулировал и требовал, чтобы она немедленно (немедленно! – орал я, тыча в потолок указательным пальцем) переехала жить ко мне или спряталась у нас на даче. Или сняла квартиру. Или завербовалась на Север, на Байкало-Амурскую магистраль. Все мои блестящие идеи разлетались вдребезги от ее мрачной логики: он все равно меня найдет.
Жизнь брала нас на излом. В понедельник позвонили мои из Африки. Мать без особого увлечения выслушала институтские новости, отец, все четыре года вполне убедительно делавший вид, что я нигде не учусь, моими успехами не интересовался, а сразу взял быка за рога:
– Нам стало известно, что у тебя завелась какая-то девица, которая постоянно остается ночевать в нашей квартире. По несколько раз в неделю, последний раз – в субботу. Как видишь, мы прекрасно информированы о твоем аморальном образе жизни. Пока я ответственный квартиросъемщик, я не допущу, чтобы всякие привокзальные (до меня долетел мамашин громкий шепот: «Сереженька, ну так-то не надо!»), именно, именно привокзальные шлюхи ошивались на нашей жилплощади. Я знаю, тебе плевать на доброе имя нашей семьи, на память твоего деда, Героя Советского Союза и боевого генерала, и уж подавно плевать на нас с матерью, и поэтому, будь уверен, я приму все меры, вплоть до уголовных, чтобы прекратить распутство в моем доме. Будь уверен, если эта особа снова появится, ты будешь иметь дело с милицией.
– У тебя все? – сдержанно поинтересовался я.
– Нет не все! – заорал отец. – Когда я скажу, тогда и будет все! Мерзавец! Подлец!
Я не стал дослушивать и повесил трубку.
К концу месяца дела стали совсем плохи. Мне и раньше хотелось взглянуть на дядю Славу, любопытство, сходное с порочной страстью человека ко всему ужасному, непреодолимое желание нагнуться над бездной, вдохнуть ее холод. К концу мая это желание превратилось в настоящую манию, теперь я думал о нем постоянно. Делая уличные наброски, я непроизвольно придавал невинным прохожим демонические черты, преображая благовидного пенсионера в похотливого беса, случайную уличную торговку – в вертлявую ведьму; на листах оживали похабные рожи, скрюченные шишковатые пальцы, иногда мой карандаш рвал бумагу, иногда грифель с хрустом ломался под корень.
Наверное, примерно так люди сходят с ума.
В среду я выследил Ларису и тайно проводил ее до самого подъезда. От метро по Краснопресненской улице, вдоль решетки зоопарка, мимо кованой ограды, за которой в пыльном от тополиного пуха пруду сонно скользили лебеди. Мимо продмага с гигантскими фанерными помидорами и баклажанами в грязной витрине. Мимо сиротливого входа в прокуратуру Краснопресненского района.
Свернув в Волков переулок, прячась за припаркованными машинами, я держал дистанцию и старался не потерять из виду ее белую кофту. Лариса не оглянулась ни разу. Ее дом примыкал к зоопарку совсем с другой стороны, чем я себе это представлял. Перед домом стоял шлагбаум, сваренный из железных труб и выкрашенный в ярко-желтый цвет. Шлагбаум перекрывал проезд к аккуратной парковке на дюжину машин. Лариса вошла в подъезд, дверь взвыла пружиной и с грохотом захлопнулась.
Забудьте все, что вы знали о рае. Сюда попасть не так уж сложно, а выйти – практически нельзя. «Медовый рай» – женская исправительная колония, в которой приговоренная к пожизненному заключению восемнадцатилетняя Софья Белкина находит своих ангелов и своих… бесов. Ее ожидает встреча с рыжей Гертрудой, электрическим стулом, от которого ее отделяют ровно 27 шагов. Всего 27 шагов, чтобы убежать из рая…
Говорят, Харон – перевозчик душ умерших в Аид – отличается свирепыми голубыми глазами. Американский коммандо Ник Саммерс, он же русский сирота Николай Королев, тоже голубоглаз и свиреп и тоже проводит на тот свет множество людей, включая знаменитого исламистского Шейха. Ник пытается избежать рока – но тот неминуемо его настигает и призывает к новому походу по Стиксу. Судьба ведет его в далекую, но все равно родную для него Россию…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Мой дед говорил: страх – самое паскудное чувство, самое бесполезное. Никогда не путай страх с осторожностью. Трус всегда погибает первым. Или его расстреливают свои после боя…».
Когда красавица и молодой филолог Полина Рыжик решает сбежать из жестокого Нью-Йорка, не найдя там перспективной работы и счастливой любви, она и не подозревает, что тихий городок Данциг – такой уютный на первый взгляд – таит в себе страшные кошмары.Устроившись преподавательницей литературы в школу Данцига, Полина постепенно погружается в жизнь местной общины и узнает одну тайну за другой. В итоге ей приходится сражаться за собственную жизнь и на пути к спасению нарушить множество моральных запретов, становясь совсем другим человеком…
Президент убит, Москва в огне, режим пал, по Красной площади гарцует султан на белом коне. Что будет дальше, не знает никто, даже захватившие власть, ситуация меняется с каждым часом… В наступившем хаосе социолог Дмитрий Незлобин ищет своего сына, чтобы спасти от гибели. Но успеет ли, сможет ли?
Автобиографичные романы бывают разными. Порой – это воспоминания, воспроизведенные со скрупулезной точностью историка. Порой – мечтательные мемуары о душевных волнениях и перипетиях судьбы. А иногда – это настроение, которое ловишь в каждой строчке, отвлекаясь на форму, обтекая восприятием содержание. К третьей категории можно отнести «Верхом на звезде» Павла Антипова. На поверхности – рассказ о друзьях, чья молодость выпала на 2000-е годы. Они растут, шалят, ссорятся и мирятся, любят и чувствуют. Но это лишь оболочка смысла.
Однажды учительнице русского языка и литературы стало очень грустно. Она сидела в своем кабинете, слушала, как за дверью в коридоре бесятся гимназисты, смотрела в окно и думала: как все же низко ценит государство высокий труд педагога. Вошедшая коллега лишь подкрепила ее уверенность в своей правоте: цены повышаются, а зарплата нет. Так почему бы не сменить место работы? Оказалось, есть вакансия в вечерней школе. График посвободнее, оплата получше. Правда работать придется при ИК – исправительной колонии. Нести умное, доброе, вечное зэкам, не получившим должное среднее образование на воле.
Евгений Бабушкин (р. 1983) – лауреат премий «Дебют», «Звёздный билет» и премии Дмитрия Горчева за короткую прозу, автор книги «Библия бедных». Критики говорят, что он «нашёл язык для настоящего ужаса», что его «завораживает трагедия существования». А Бабушкин говорит, что просто любит делать красивые вещи. «Пьяные птицы, весёлые волки» – это сказки, притчи и пьесы о современных чудаках: они незаметно живут рядом с нами и в нас самих. Закоулки Москвы и проспекты Берлина, паршивые отели и заброшенные деревни – в этом мире, кажется, нет ничего чудесного.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Северин – священник в пригородном храме. Его истории – зарисовки из приходской и его семейной жизни. Городские и сельские, о вечном и обычном, крошечные и побольше. Тихие и уютные, никого не поучающие, с рисунками-почеркушками. Для прихожан, захожан и сочувствующих.
Новый роман Скарлетт Томас – история о Наташе, дочке русского олигарха, которую отправляют учиться в Англию, в частную школу-интернат. Мрачный особняк, портреты Белой Дамы повсюду – это принцесса Августа, которая некогда жила здесь, а теперь является, как поговаривают, в качестве привидения. И соученицы Наташи, помешанные на диетах. В игру “Кто самая худая” включается и Наташа. Но игра эта оборачивается драмами и даже трагедиями.